– Горжусь тобой, Джулс, – прошептал Лоуэлл Карстон. – Ты сумела сохранить душу. Впечатляет… – последнее слово перешло в тихий хрипящий звук.
Алекс прислушалась, но воцарилось молчание.
Она умудрилась пережить Карстона – подвиг, на который она бы и цента не поставила, – однако вместо долгожданного триумфа испытала смешанные чувства. Может, триумф все-таки придет позже, решила она, когда отступит паника.
– Его можно поднять? – спросил Кевин.
– Осторожно. Следи, чтобы грудь оставалась в одном положении. Я возьму за ноги.
Они вместе аккуратно переместили Дэниела на стальную столешницу. Алекс снова проверила запястье, отчаянно желая, чтобы пульс продолжал прощупываться.
– Дай мне пару секунд, Олли, – произнес Кевин, стягивая одежду со второго из отравленных солдат, который меньше перепачкался в крови. – Сколько этих наверху?
Алекс взглянула на тела и узнала низкорослого охранника, дежурившего около металлоискателя.
– Одного не вижу. Он встретил нас у входа. Здесь вообще пустовато было, но многих я раньше не видела.
Кевин уже успел натянуть штаны и носки, а затем попробовал влезть в ботинки. Те оказались малы. Он стащил обувь и с первого из отравленных. Эта пара была ему велика, но Кевин туго затянул шнурки.
– Их потом придется срезать, – заметила Алекс.
Кевин застегнул белую рубашку и, не заморачиваясь с галстуком, накинул темно-синюю куртку.
– Сначала мы отсюда выберемся, а потом я что угодно сделаю. Снимай халат, он в крови.
– Точно.
Она неловко сунула пистолеты за пояс легинсов – резинки едва хватало, чтобы удержать их вес – и выскользнула из халата. Он упал на пол.
– Так, давай пронесем этот стол мимо тел. Потом ты справишься сама, а я метнусь вперед, зачищу остальных.
Через считаные секунды Алекс уже поспешно катила Дэниела по коридору, а Кевин исчез в темноте, умудрившись перейти на бег. Он дождался Алекс в помещении с металлоискателем, придерживая лифт. Солдат больше не было. Должно быть, все ринулись в смотровую, услышав звуки стрельбы. Алекс помчалась к лифту.
Когда двери беззвучно закрылись, Кевин дотянулся до щитка управления. Алекс уставилась на его руку на кнопке – правую, ведущую – и вдруг рассмеялась, осознав.
Кевин окинул ее внимательным взглядом.
– Соберись, Олли.
– Нет-нет, понимаешь, его сердце, Кев. Оно не на той стороне… на правой стороне! Поэтому стрелок промахнулся. – Она снова сдавленно рассмеялась. – Дэнни жив потому, что он твоя противоположность.
– Успокойся! – приказал он.
Алекс коротко кивнула и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
Лифт остановился, и они оказались в подсобке. Кевин приподнял край стола над порогом лифта, а затем направился к закрытой двери.
Алекс ожидала, что он тихо ее приоткроет, но тот с грохотом ее распахнул.
– Помогите! – закричал Кевин. – Внизу нужна помощь!
А потом он беззвучно рванул вперед. Алекс расслышала чьи-то шаги – человек был один, он приближался из другого помещения – и как можно тише толкнула стол с Дэниелом подальше.
Охранник выбежал из-за угла, держа пистолет дулом вниз, но Кевин уже занял позицию и выстрелил ему в затылок. Охранник рухнул вниз. Кевин шагнул к нему и всадил в голову еще одну пулю – чтобы наверняка.
В узком коридоре труп было не обогнуть, поэтому Кевин просто-напросто перенес стол через него. Алекс попыталась помочь, но большая часть веса все равно пришлась на Кевина, и она понятия не имела, как он до сих пор настолько хорошо действует. Алекс даже испугалась, что в процессе он себя окончательно убьет.
Больше охранников не было.
– Кати его к машине, – скомандовал Кевин. – Я тут закончу.
Алекс выбежала на площадку – ее никто не попытался остановить. Никто не выстрелил из темного окна. Небо к этому времени уже стало полностью черным. Светил лишь единственный тусклый фонарь у входа. Порывшись в карманах Дэниела, Алекс нашла ключи от машины Карстона и тут же полезла в багажник за своим продвинутым набором первой помощи.
Она точно знала, где лежат медикаменты для огнестрельных ранений, ведь ожидала, что она или Кевин – или оба – наверняка словят пулю. Жгуты и бинты с гемостатиком ее сейчас не интересовали, зато она припрятала несколько окклюзионных повязок – они помогут куда лучше, чем самые обычные целлофановые пакеты. Еще Алекс приготовила майларовое термическое одеяло, физраствор и сильные внутривенные антибиотики. Пулевые ранения – дело грязное, а инфекции не дремлют… если Алекс удастся так долго продержать Дэниела в живых.
Но она понимала, что ничего не выйдет. Даже со всем этим набором он протянет, в лучшем случае, двадцать четыре часа. От отчаяния у Алекс задрожали руки.
Вернувшийся Кевин закинул в багажник тяжелый черно-серебряный прямоугольный предмет.
– Хард, на который сохранялись записи камер, – пояснил он. – Перенесу Дэнни на заднее сиденье.
Алекс кивнула, продолжая набирать в руки медикаменты.
Забравшись на место для ног у заднего сиденья, Алекс увидела, что Кевин все сделал как надо. Дэниел лежал на левом боку, а голова его покоилась на подголовнике водительского кресла, который Кевин просто-напросто выдрал силой. Алекс снова проверила дыхательные пути, потом пульс – на шее он едва прощупывался. Кетамин продержит Дэниела без сознания еще долго, боли он не почувствует, и организм подвергнется меньшему, насколько это возможно в их ситуации, стрессу.
Машина тронулась с места. Кевин явно пытался ехать плавно, однако Алекс этого было недостаточно.
– Стой. Дай мне минуту, я все подготовлю.
Кевин тут же затормозил.
– Давай быстрее, Олли.
Алекс в считаные секунды сменила целлофан на нормальные повязки, затем установила капельницу и прикрепила пакет физраствора к спинке сиденья.
– Все. – Она еле узнала собственный голос – теперь, когда все варианты были исчерпаны, ее охватило отчаяние. – Можешь ехать.
– А ну не сдавайся, Олеандр! – прорычал Кевин. – Ты сильная. Я знаю, ты справишься.
– Но я больше ничего не могу сделать, – выдавила она. – Я сделала все. Но этого мало.
– Он выкарабкается.
– Ему нужна профессиональная медицинская помощь. И торакальный хирург с нормальной операционной. Я не могу промыть раны или впихнуть в грудь дренажную трубку на заднем сиденье долбаной «бэхи»!
Кевин молчал.
По щекам Алекс заструились слезы, но она все еще не чувствовала скорбь. Только злость – на такую несправедливость, на их ограниченные возможности, на себя за такой страшный провал.
– Если бы мы только отвезли его в реанимацию… – Она всхлипнула.
