– Ты училась в Колумбийском?
– Я была весьма мозговитым ботаником.
– Впечатляет. Вернемся к Брэдли.
– Ты хочешь услышать кое-что в самом деле страшно позорное?
– Очень.
– Меня в нем привлекло… – Алекс умолкла. – Может, не стоит в таком признаваться.
– Все, дороги назад нет. Ты должна рассказать.
Она глубоко вздохнула.
– Ладно. Он был похож на Игона. Ну, из «Охотников за привидениями». Вот один в один, та же пышная прическа, круглые очки и так далее.
Дэниел с трудом сохранил серьезное выражение лица.
– Как тут устоять.
– Ты даже не представляешь. Так сексуально.
– И сколько вы пробыли вместе?
– Первое лето в универе. А на втором году обучения я получила стипендию. Мы оба подавали заявления, и он думал, что без вариантов победит. И ему не очень понравилось, когда я, как он выразился, отняла у него стипендию. Он даже хотел потребовать наши результаты. Во время своего полного безумия романтического периода я кое-что не раз замечала: многие парни не любят, когда девушки оказываются умнее их.
– Это наверняка серьезно ограничило твой выбор.
– Ровно до нуля.
– Ну, смею заверить, у меня нет никаких проблем с женщинами умнее меня. Я-то не хочу свой выбор настолько ограничивать. Думаю, такое ребячество у мужчин проходит с возрастом.
– Поверю тебе на слово. Никогда не встречалась с кем-то вне учебы, так что мужской пол во взрослой стадии мне исследовать не удалось. Ну, до недавних пор.
– Никогда? – поразился Дэниел.
– Меня завербовали еще в университете. А что было потом, я рассказывала.
– Но… Ты ведь наверняка знакомилась с людьми и вне работы. Тебе же давали отпуск, верно?
Алекс улыбнулась.
– Нечасто. И мне было сложно общаться с людьми не из лаборатории. Все ведь было засекречено. Даже я сама. Поэтому я не могла быть собой, не могла разговаривать ни с кем из других людей о своей настоящей жизни. А становиться выдуманным персонажем было слишком сложно. Я предпочла самоизоляцию. Играть роль казалось мне постыдным. Какая ирония, не так ли? Теперь я каждую неделю меняю имена.
Дэниел коснулся ее колена.
– Звучит ужасно. Мне очень жаль.
– Ага. Зачастую так и было. Поэтому я такая отсталая во всем, что касается отношений между людьми. Но, с другой стороны, мне удалось разработать новейшие моноклональные антитела – все как в научной фантастике, в которую люди бы даже не поверили. И мои исследования никак не ограничивали. В лаборатории было все необходимое. Бюджет впечатлял. На моей совести куда больший кусок национального долга, чем ты можешь представить.
Дэниел рассмеялся.
– Так твоя бывшая жена была умнее тебя? – поинтересовалась Алекс.
Ответил он не сразу.
– Ты так спокойно о ней говоришь.
– А почему нет? Ты же не стал ревновать из-за моей пламенной страсти к Роджеру Марковицу, которая никогда не угаснет.
– Справедливо. Ну, Лейни по-своему умна. Не начитанна, но проницательна. Когда мы познакомились, она была… яркой. Не похожей на тех, с кем я встречался, – беззаботных девчонок, которым приходился по душе беззаботный я. Лейни все время хотелось большего… во всех сферах жизни. Она была слегка… упрямой. Сначала я думал, что она просто твердо придерживается своего мнения и не боится спорить. И мне нравилась эта ее черта. Но потом, со временем… ну, дело оказалось не во мнении, а в ее любви к скандалам. Она начала бы спорить, скажи ей, что солнце поднимается на востоке. Но зато с ней не было скучно.
– Ах вот оно что, ты искатель острых ощущений. Все с тобой ясно.
– Что ясно?
– Твое влечение ко мне.
Дэниел уставился на Алекс, недоуменно моргая, как всегда делал, если был изумлен.
– Признайся, – поддразнила она его. – Ты в эту историю ввязался лишь для того, чтобы пощекотать нервишки ощущением близкой смерти.
– Хм-м, я об этом не задумывался.
– Может, все-таки лучше забить на дело в Вашингтоне. Если я избавлюсь от преследователей и жизнь станет безопасной и скучной, ты тут же помашешь мне ручкой, верно? – демонстративно вздохнула Алекс.
Она так и не поняла, серьезно ответил Дэниел или подыграл:
– Мне этот план с самого начала не нравился. Может, продолжать скрываться все же разумнее.
– С другой стороны, если я облажаюсь в Вашингтоне, ситуация куда сильнее обострится. Тебе придется по душе.
Дэниел одарил ее мрачным взглядом.
– Я перегнула?
– Слегка.
– Прости.
Дэниел вздохнул.
– Боюсь, твоя теория неверна. Видишь ли, все эти бурные страсти давным-давно перестали мне нравиться. Да, будоражит, но слишком уж затягивает, как зыбучие пески. Ну, и «будоражить» – не равно «доставлять удовольствие».
– Но ты от нее не ушел.
Дэниел уставился на свою руку, напряженно обхватившую бедро Алекс.
– Нет. Я думал… ну, сейчас ты решишь, будто я полный придурок. Я думал, что смогу ее изменить. Прошлое наложило на нее немалый отпечаток, поэтому я прощал ее, когда она делала мне больно. Никогда не винил ее саму, только это ее прошлое. Клиф… тот, к кому она от меня ушла; что за чудное имя для нового парня, верно?.. Клиф был не единственным ее любовником. Про остальных я узнал позже. – Дэниел вдруг взглянул на Алекс. – Это было в досье?
– Нет.
Он принялся смотреть в лобовое стекло.
– Я понимал, что лучше сдаться. Что цеплялся за собственные выдумки. Лейни, которую я любил, существовала лишь в моей голове. Но я был упрям. Глупо. Иногда отчаянно цепляешься за ошибку, потому что уже слишком долго ее совершаешь.
– Звучит печально.
Дэниел слабо улыбнулся.
– Да. Самым трудным было признать, что все оказалось выдумкой. Быть вот так обманутым – унизительно. Так что сильнее всего пострадала моя гордость.
– Мне жаль.
– И мне. Мои россказни далеко не такие увлекательные, как твои. Поведаешь еще о каком-нибудь парне?
– У меня вопрос.
Дэниел немного напрягся.
– Давай.
– Что ты выдал той проститутке по имени Кейт?
– Э-э? – Дэниел нахмурился, не понимая.
– Той, которая должна была установить маячок. По словам Кевина, ты ей заявил, что процесс развода еще не завершен. Но встретился ты с ней через два года после расставания с женой. Развод ты не оспаривал, так что все закончилось в считаные месяцы. Тогда зачем ты соврал?
