Однако в марте 2009 года дело приняло новый оборот. Французская полиция провела ДНК-тестирование сгоревшего тела одного просившего политическое убежище мужчины и получила ответ, что это та самая женщина-фантом, помимо прочего совершившая крайне жестокое убийство полицейского в Хайльбронне двумя годами ранее. Тогда до следователей дошло, что с этим ДНК-следом какая-то путаница.
Выяснялось, что данная ДНК из четырех десятков случаев не имела никакого отношения к преступлениям, а появилась с ватных палочек, которыми брали пробы. Все их изготовили на одной и той же фабрике в Австрии.
– А может, здесь другое объяснение? – рассуждала Нина. – Проба правильная, а ошибка с совпадением? ДНК принадлежит другому человеку?
– Возможно, – согласился Юханссон.
– Кому? Насколько мне известно, у него нет сыновей, не так ли?
– Правильно, – кивнул Юханссон. – Он никогда не платил никому алиментов, будь то официально или неофициально, и никогда не фигурировал ни в каком расследовании об отцовстве. Хотя может иметь ребенка в своих краях…
Нина сжала руки в кулаки.
– Нет, это все не то, – заключила она, – если говорить об Орминге или Юрсхольме. Ребенок не имел бы столь похожую ДНК, и митохондриальная ДНК наследуется по материнской линии…
Они какое-то время молчали. Нина читала материалы дела. Оба родителя Берглунда были мертвы, они утонули еще в конце семидесятых. Брат, Арне Берглунд, насмерть разбился на машине в Южной Испании двадцать лет назад.
– Очень злая и быстрая смерть забирала членов этой семьи, – сказал Юханссон с мрачной миной. – Но сестре подобное, по-видимому, не грозит.
Младшая сестра Ивара Берглунда находилась в доме инвалидов в Лулео. Нина через окно посмотрела на улицу, почувствовала, как жара давит на стекло.
– Кто-нибудь разговаривал с ней?
– Она же там из-за проблем с головой.
– Известно, насколько тяжелое у нее заболевание?
Юханссон стукнул по папке.
– Отсюда не ясно, – сказал он. – Коллеги решили, что это ничего не даст, она вроде как не в состоянии общаться, или просто не хотели ее беспокоить. Она, пожалуй, даже не в курсе, что ее братец арестован и подозревается в убийстве.
Нина встала.
– Спасибо, что уделил мне время. Когда у тебя следующий контакт с Южной Европой? Относительно других случаев?
Юханссон вздохнул.
Нина покинула его кабинет и увидела, как комиссар К., начальник Криминальной разведслужбы, исчез в своем офисе, она поспешила за ним и постучала по косяку его двери.
– Извини, – сказала она. – У тебя есть время?
Комиссар держал в руке кофейную кружку, и его гавайская рубашка была расстегнута почти до пупа.
– Самой собой, Нина, о чем речь?
Комиссар относился к нетипичным полицейским начальникам, и это касалось не только его необычных нарядов и ужасного музыкального вкуса (он обожал конкурс Евровидения), но прежде всего образа мышления и простого отношения ко всему, чего он не понимал. За год работы под его началом в ГКП Нина привыкла к грубой манере шефа разговаривать и неформальному стилю руководства и воспринимала это как должное.
– Мне надо съездить в Лулео и пообщаться с сестрой Ивара Берглунда.
Комиссар сел за свой заваленный бумагами письменный стол и нахмурил брови.
– А она разве не чокнутая? Живет вроде как в богадельне?
– Ну да, – подтвердила Нина. – Но она, пожалуй, в состоянии общаться, мне в любом случае хотелось бы это проверить…
Комиссар колебался.
– У нас нет причин беспокоить ее, речь идет о неприкосновенности личности. Сколько ей лет?
– Около пятидесяти, – сказала Нина.
Он почесал голову.
– Больная на голову тетка? Затребуй ее историю болезни и проверь, что с ней не так…
Он потянул к себе какую-то папку, всем видом показывая, что разговор окончен. Нина задержалась в дверях.
– Было еще одно дело… Оно касается убийства Жозефины Лильеберг.
Шеф поднял на нее глаза, он явно был удивлен.
– Жозефины? – переспросил он. – Я же сам занимался им, мое первое дело в отделе насильственных преступлений…
Нина выпрямила спину.
– Анника Бенгтзон из «Квельспрессен» позвонила мне вчера. Она собирается вернуться к этой теме и поинтересовалась, можно ли ей взглянуть на материалы предварительного расследования, неофициально то есть…
Комиссар допил остатки кофе и поморщился.
– Почему она не позвонила мне?
– Ты же шеф, у тебя нет прямого номера. Прокурорша дала ей список свидетелей, он уже не такой и секретный.
Комиссар с шумом поставил кружку на стол.
– Все бумаги у нас?
– Да, среди признаний Густава Холмеруда.
Комиссар громко застонал, услышав это имя. Потом он довольно долго молчал.
– Я помню Жозефину, – произнес он наконец. – Ее парень сделал это, настоящий подонок. Дружки обеспечили ему алиби, иначе он от нас никуда бы не делся. Никому не повредит, если Бенгтзон покопается в этом деле. И даже более того. Если «Квельспрессен» снова помешает кашу, пожалуй, может всплыть какой-нибудь таракан. Дай ей копии бумаг и напомни о защите источника информации. Она не должна их цитировать.
Он наклонился над кипой бумаг. Нина повернулась, чтобы пойти к себе.
– Кстати, – сказал он у нее за спиной. – Ты все правильно сделала, отвечая в суде. Этот дьявол виновен, пусть попотеет. Он должен знать, что мы проверяем его.
Шеф читал «Квельспрессен».
Настроение Нины немного улучшилось.
* * *
Андерс Шюман откинулся на спинку кресла, он постарался придать лицу нейтральное выражение и не позволить разгуляться охватившей его панике, хотя, пожалуй, напрасно утруждал себя. Альберт Веннергрен, председатель правления, стоял к нему спиной, его идиотский конский хвост слегка подрагивал из-за работающей вентиляции. Он обозревал редакцию, находившуюся за стеклянной стеной, где ничего не подозревавшие сотрудники занимались своими повседневными делами, как бы смотрел цветной немой фильм, в довершение всего не имевший даже самого примитивного музыкального сопровождения.
– Насколько большие помещения понадобятся после реорганизации, как ты думаешь? – спросил Веннергрен, не оборачиваясь.
«Реорганизация? Реорганизация?!»
Шюману пришлось беззвучно перевести дыхание, чтобы не сорваться на крик.
– Я еще не считал, – сказал он, взяв себя в руки. – Сначала надо решить, сколько сотрудников потребуется для сохранения интернет-версии, увеличения количества видеоматериалов и так далее… Нам ведь еще надо сопоставить затраты на переезд, с тем чтобы частично освободить имеющиеся площади и, пожалуй, сдавать…
