– Спасибо, – сказала Нина и вышла из комнаты с таким ощущением, словно получила выговор.
Она вполне могла ошибаться и прекрасно осознавала это.
Пожалуй, гонялась за призраком.
Поезд миновал Эрестад и приближался к Торнбю. Анника посмотрела на часы, ее самолет в Стокгольм улетал в 18.05. Она видела собственное отражение в оконном стекле, в ее распоряжении имелось четыре с половиной часа. Взгляд упад на футболку: кофе почти высох, отчего ткань стала жесткой и потеряла эластичность. Она решила купить себе новую.
Кондуктор медленно двигался по вагону. Анника прислушалась: ага, он говорил по-шведски.
– Этот поезд, конечно, идет до Мальмё? – спросила она, когда он проверил ее билет.
– Само собой, милая, – ответил он, – и даже до Гёте-борга.
Торнбю оказалась современной станцией из камня и серого бетона, в холодном как лед скандинавском стиле.
Она никогда не была в Мальмё. Ее газета имела собственную редакцию там, тамошними насильственными преступлениями, разборками спортивных фанатов и уличными потасовками занимался местный персонал.
Анника ужасно мало знала о самом городе, ее сведения о нем ограничивались фрагментами из старых заголовков и мифов и, вероятно, не соответствовали действительности, самый опасный город Швеции, гетто Русенгорд, футбольная команда, игравшая в Лиге чемпионов, враждебное отношение к инородцам и закрытая судостроительная верфь, и Златан Ибрагимович, конечно.
Почему Биргитта перебралась туда? Никто в их семье не имел никакого отношения к Мальмё. Возможно, родня или знакомые Стивена проживали там. Она не видела ничего странного в их попытке переехать в Норвегию, многие шведы делали это с целью заработать деньги, но Мальмё?
Она всегда считала, что знала свою сестру, догадалась, когда у той впервые случилась менструация, представляла, какие блюда вызывают у нее отвращение, как она напевала, когда делала макияж, и как плакала во сне.
Почему она выбрала именно Мальмё? Что делала там? Кем стала?
Поезд рывком тронулся с места.
Анника достала мобильный телефон – никаких сообщений, обнаружила, что в поезде есть вай-фай. Она вошла на страницу Биргитты на «Фейсбуке». Там доминировали фотографии ее владелицы, селфи и снимки с зеркала, красивое лицо Биргитты и белокурая шевелюра повсюду, почти всегда улыбка, всегда красивая одежда. Анника обратила внимание на летнее фото из кафе под открытым небом, ветер развевал длинные волосы сестры, судя по ракурсу и расстоянию, его сделала не она, а кто-то другой. Глаза блестели, она смеялась. Анника перелистала назад, там находились детские снимки. Ее взгляд остановился на одном из них, где она сама тоже присутствовала, сделанном на пляже озера Таллшён. Они с Биргиттой сидели рядом на синем одеяле, завернутые каждая в свое полотенце, и ели мороженое. Биргитта кокетливо улыбалась в объектив, Анника смотрела в сторону, ее лицо было снято в профиль. Она помнила тот случай, одеяло, которое кололось, самый жаркий день в году. Папа сфотографировал их.
Анника кликнула на данные о хозяйке страницы: Биргитта не сообщила, что переехала в Мальмё.
В конце вагона загорелась табличка «Следующая станция Каструп».
Люди вокруг собрали свои вещи, закрыли сумки, проверили паспорта и билеты. Поезд замедлил ход и остановился. Сидевший рядом с ней мужчина застонал и поднялся.
Анника осталась на своем месте.
В вагоне стало тихо, когда большинство пассажиров вышло, стоянка длилась минуту, наполненный запахом горелой резины ветер ворвался внутрь через открытые двери.
Потом они с шумом закрылись, Анника зажмурила глаза.
Она ничего не знала об отношениях Стивена и Биргитты, даже как они встретились. Сама тогда уже переехала, покинула Хеллефорснес, Свен был мертв. Она видела Стивена только однажды, когда он и Биргитта опоздали на поезд после концерта «Раммштайна». Они заявились к ней оба сильно пьяные, Стивен чуть не заснул у нее на диване, Биргитта умоляла не препятствовать ему, иначе он мог рассердиться. Халениус выставил их из квартиры, представившись полицейским, отчего Стивен мгновенно протрезвел. Вся ситуация подсказала ей, что Биргитта боялась супруга, а он явно не дружил с законом, но ее точка зрения вряд ли могла считаться объективной.
Может, она путала себя с Биргиттой? Видела насильника в каждом любителе выпить?
Она открыла глаза. Небо окружало ее, в какое окно ни посмотри. Они как раз выехали из туннеля, и, слившись с водами Эресунна, оно образовало единое синее пространство с узкой полоской суши у горизонта. Там угадывались высотные дома, и дороги, и атомная электростанция, вероятно Барсебек, ее же вроде закрыли?
Где-то здесь проходила граница между Данией и Швецией, возможно, Анника как раз сейчас пересекала ее. Она смотрела вдаль над водой, отпустила мысли в свободный полет.
Биргитта была в ее квартире в Сёдермальме дважды, когда оставляла и забирала Дестини до и после поездки на поиски работы в Осло. И тогда выглядела усталой, что было неудивительным состоянием для самой Анники, но она никогда раньше не замечала ничего подобного у сестры. Биргитта, всегда приходившая в восторг от красивых вещей, увидев их хрустальную люстру, и произведения искусства, и настоящие ковры на полу, сказала: «Умненькая Анника с хорошей работой, сейчас преуспела и в личной жизни».
О Стивене она знала только то, что он никогда не пахал в поте лица, а постоянно числился больным и подрабатывал «по-черному» в строительном секторе, в чем не было ничего необычного в регионах с умирающей промышленностью.
Ее взгляд упал на небрежно сложенную газету, лежавшую на сиденье напротив, это оказался свежий номер «Квельспрессен» из так называемого лесного тиража. Она взяла его и открыла на полосах шестнадцать и семнадцать. В нем доминировало ее интервью с Кьеллем Линдстрёмом, они сделали основной упор на его точку зрения о том, что приговоры в отношении Густава Холмеруда являлись судебной ошибкой. То, что, по мнению полицейских, они знали, кто убил Жозефину, ночной редактор задвинул на второй план, оставил в статье, но не в заголовке. Такая его позиция не заслуживала особой критики, для обывателя свежий серийный убийца выглядел интереснее, чем убитая пятнадцать лет назад девушка, но только не для нее.
Внезапно Анника увидела справа затонувшее у самого моста судно. Она забыла про газету и машинально втянула носом воздух, это была рыбацкая посудина, севшая на мель и опрокинувшаяся на бок. Анника поднялась с сиденья, чтобы лучше видеть. Выкрашенный белой и синей краской корпус не выдержал удара, мачта отвалилась. Она торопливо огляделась, другие пассажиры сидели, уткнувшись в свои телефоны, или рассеянно смотрели в небо. Анника поняла, что суденышко лежало там давно. Знакомая остальным трагедия больше не вызывала у них волнения или страха.
Слегка смущенная, она обратилась к своему телефону снова вернулась на страницу сестры. Биргитта Бенгтзон не обновляла статусы целый год. Живя в Хеллефорснесе, она была довольно активна на «Фейсбуке», почему прекратила?
