Если Биргитта прибыла сюда тайком, не рассказав ни матери, ни своему мужу, куда бы она направилась? Что делала здесь? Зачем такая секретность?
Она снова поехала вниз к заводу, не глядя в сторону съезда к озеру Таллшён, прокатилась мимо серых заводских фасадов к тому, что сегодня стало торговым центром. Ее родня работала здесь в течение многих поколений, возможно, со времени создания самого производства в XVII веке. Когда ее отец пошел трудиться на промышленный гигант, компанию ему составляло более тысячи сотрудников, когда он умер, их насчитывалось менее сотни. Потом постепенно стало менее десятка, к настоящему времени производство металла давно прекратилось. В огромные корпуса перебрались другие виды деятельности, театр и музей, различные художественные мастерские и даже магазин, где торговали по сниженным ценам. Она посмотрела на большой, напоминающий дворец фасад за театром. Тысячу квадратных метров заводской территории реализовали по цене маленькой трехкомнатной квартиры в Сёдере.
Анника поставила редакционный автомобиль за старым «вольво», взяла свою сумку и вошла в здание. Торговый центр назывался «Склад 157», был слабо освещен и имел высокий потолок и бетонный пол. Редко расставленные прилавки с дешевой одеждой тянулись насколько хватало глаз.
Она достала свой мобильный телефон, поискала подходящую фотографию Биргитты в ресторане под открытым небом с развевающимися на ветру волосами, где она улыбалась в объектив, и направилась к установленным на выходе кассам. Только за одной из них сидела кассирша, женщина примерно ее возраста с волосами, собранными в конский хвост. Она читала еженедельную газету.
– Привет, – сказала Анника. – Извини, но у меня есть вопрос…
Женщина посмотрела на нее. Ее лицо показалось Аннике знакомым. Она остановилась, одолеваемая сомнением. Кассирша широко распахнула глаза:
– Анника Бенгтзон!
Анника сделала вдох и заставила себя улыбнуться. Кто же это такая?
– Привет, – произнесла она нерешительно.
– Ты вернулась? – спросила женщина.
Кто же она? Явно не из их класса, пожалуй, училась на год старше или младше?
– Только на сегодня, – ответила Анника, – и у меня есть один вопрос…
– Да, – сказала женщина, – я слышала про твоего мужа, боже, какой кошмар.
Теперь до нее дошло, это же Хелена Бьюрстранд. Из параллельного класса. Как же она постарела. Анника перевела дыхание.
– Его же похитили террористы, – продолжила Хелена. – Просто ужас.
– Да, действительно, – подтвердила Анника.
– Просто не верится, что такое может случиться с кем-то из твоих знакомых, – сказала женщина.
Вот как, она знала Томаса?
– Ты помнишь мою сестру Биргитту? – спросила Анника.
Она подняла телефон с фотографией из «Фейсбука», но Хелена Бьюрстранд даже не посмотрела на нее.
– Конечно. Она перебралась в Мальмё осенью.
– Точно, – подтвердила Анника. – Ты не видела ее здесь в последнее время? На прошлой неделе, например?
Женщина взяла мобильник и посмотрела на снимок.
– Не-а, – сказала она. – Я не встречала Биргитту с тех пор, как она уехала. Как им живется там?
– Ну, хорошо, – ответила Анника. – Ты не знаешь, кто-нибудь другой не встречался с ней недавно?
– Может, Сара. Сара Петтерссон.
– Она по-прежнему живет на Таллвеген?
Хелена Бьюрстранд вздохнула:
– Этот спор за наследство будет продолжаться, когда уже и нас не станет… А как у тебя дела? Я сама вернулась назад. Прожила в Худдинге десять лет, но после развода решила перебраться домой. Ты все еще живешь в Стокгольме или?..
Анника улыбнулась и сунула телефон в карман.
– Была очень рада увидеться, – сказала она и направилась в сторону кафетерия.
Оба бармена, вероятно, еще не родились, когда она покинула Хеллефорснес, поэтому ей не стоило опасаться, что они ее узнают. Никто из них не видел Биргитту в последние недели, но они и не рассматривали снимок особо тщательно.
Анника купила капучино и чиабатту, взяла свой поднос, вышла на террасу и сразу узнала это место: именно здесь сделали фотографию, которую она показывала барменам.
Она села за угловой столик, пожалуй, тот самый, где Биргитта смеялась в объектив. Небо еще больше потемнело, ветер усилился, разгоняя душный воздух. Пахло серой. Она впилась зубами в хлеб, он был мягкий и душистый.
– Здесь свободно?
Анника подняла глаза. Это лицо она узнала бы и во сне: Роланд Ларссон, ее бывший одноклассник. Кузен Джимми.
– Конечно. Садись. Вот так встреча!
С той поры, когда она в первый раз ужинала с Джимми наедине, минуло несколько лет. Они разговаривали о Роланде. «Мы обычно лежали на сеновале у бабушки в Вингокере летними вечерами, – поведал ей Джимми, – и Ролле часами болтал о тебе. У него была старая вырезка из газеты, где тебя сфотографировали с несколькими другими людьми, так он сложил ее так, что только ты осталась на виду. И он хранил ее в бумажнике…»
Роланд Ларссон сел и со скрежетом отодвинул назад стул, у него появился большой живот. Она сместила поднос, предоставив в его распоряжение половину стола.
– Какими судьбами в наших краях? – спросил он.
– Была по работе и решила задержаться, – ответила Анника. – Ты, случайно, не видел здесь Биргитту в последнее время?
Роланд откусил большой кусок морковной лепешки и заговорил с набитым ртом:
– Как дела у Джимми? В последний раз он звонил сто лет назад. Он по-прежнему пашет на правительство?
– Да, угу…
Он пригубил свой кофе.
– Вы должны приехать в гости летом! Я знаю, что Сильвия это оценит.
Сильвия Хагторн была бывшей одноклассницей и вечным антагонистом Анники, она ненавидела Аннику с первого школьного дня и до тех пор, пока они не закончили гимназию.
Роланд поправил галстук.
– Мы ждем второго в сентябре, – сообщил он доверительно.
– Вот как… – сказала Анника. – Поздравляю…
Роланд Ларссон рассмеялся:
– Да, здесь жизнь тоже не стоит на месте. Я стану председателем муниципального совета, если после выборов все пойдет как мы хотим, а так ведь и должно быть.
– Ну, у соцдемов крепкие позиции во Флене, – заметила Анника.
– Мы хорошо работаем, – сказал Ларссон. – Люди замечают это. Мы здесь заботимся друг о друге. – Он сунул большой кусок лепешки в рот, немного сахарной пудры осталось на усах. – Возьмем, к примеру, металлургический завод, – продолжил Роланд. – Десять лет назад он выглядел как Польша в пятидесятых. А посмотри сейчас, как красиво все стало с магазином, музеем и кафе.
