– Как я тебе говорила, папа уже не в состоянии следить там за всем, это же тысяча сто гектаров леса и пятьсот – пахотных земель, главное здание требует ремонта… – Она вздохнула печально и посмотрела на Томаса. – У нас могла бы получиться просто фантастическая жизнь. Мы охотились бы осенью, встречали весну на вилле на Ривьере, отливали свечи на Рождество в старой деревенской кухне, Эллен могла бы иметь собственную лошадь, мы построили бы картинговую трассу для Калле…
– У меня ведь работа, – напомнил он.
София сглотнула комок и кивнула.
– Я уважаю это, – сказала она. – То, что ты делаешь, важно для Швеции. Мы, естественно, сможем сохранить пентхаус на случай, если понадобится ночевать в городе. И ты продолжишь работать столь долго, сколько пожелаешь. Я сумею справиться со всем в усадьбе, но хотела бы заниматься этим с тобой…
Томас посмотрел на нее и постарался спрятать презрение.
Неужели она действительно верила, что могла купить его с помощью обещания о беззаботном будущем? За кого она его принимала?
За заурядного жиголо?
* * *
Ветер прекратился и оставил после себя душный вакуум. Деревья тянулись к небу, словно вырубленные из камня. Ни один листочек не шевелился на них. Черные облака плотной массой висели над крышами домов, стирая все контрасты.
Анника въехала в свой городок со стороны Гранхеда, старалась смотреть в другую сторону, когда проезжала съезд к озеру Таллшён.
Она припарковалась перед торговым центром дешевых товаров, вышла из машины на словно налитых свинцом ногах. Это было неприятно, но не хуже, чем на двоечку.
Ветер, исчезая, казалось, забрал с собой все звуки. Анника повесила сумку на плечо и заперла автомобиль, сигнализация включилась с резким звуком, на мгновение нарушив тишину.
Стивен ждал в одиночестве на веранде кафе. Мать с двумя детьми сидела у барной стойки в прятавшейся в здании половине веранды, а в остальном в заведении посетителей не было. Анника купила себе капучино и чиабатту, как днем ранее, вышла на открытый воздух и расположилась напротив Стивена. Перед ним стояла наполовину опустошенная чашка кофе, а его руки слегка дрожали на поверхности стола.
– Хорошо доехал? – спросила она.
Анника не знала, влияют ли на вождение автомобиля болезнь Паркинсона или же препараты, применяемые при ней.
Стивен сглотнул комок, она видела, как дернулся его кадык.
– Так себе, – ответил он.
– Где Дестини? У мамы?
Он кивнул, не отрывая взгляда от поверхности стола.
– Я пытался ей объяснить относительно мобильного телефона Биргитты, что она находилась в Хеллефорснесе, но Барбра не поняла, да я и сам не понимаю по-настоящему, как это работает… Не могла бы ты объяснить ей?
Анника пригубила капучино и быстро вернула на стол чашку.
– Конечно, – сказала она.
Тишина давила, одежда прилипала к телу. Анника беззвучно схватила ртом воздух. «Проблема отчасти в твоих попытках сопротивляться собственным чувствам и подавлять их», – всплыло в памяти.
– Может, поговорим о том случае, когда ты ее ударил? – спросила она.
Стивен бросил взгляд в сторону парковки. Его большие руки сжимали чашку с кофе. Он думал довольно долго, прежде чем поднял на Аннику глаза и вздохнул.
– Мне пришлось пройти курс лечения в Эскильстуне, – сказал он. – АТВ, ты слышала о таком?
Анника примерно представляла суть методики АТВ (признать свое насилие, выказать готовность отвечать за него и осознать его последствия), но отрицательно покачала головой: она хотела, чтобы он сам ей рассказал.
Стивен закашлялся, натужно и скрипуче.
– Это было ужасно тяжело, – сказал он. – Понять, как я поступил с ней. Я никогда больше не делал ничего подобного.
Анника молча ждала продолжения, но напрасно. Дети в кафе начали ссориться из-за чего-то, мать накричала на них.
– Как вы встретились? – спросила она.
– Тебя интересует, как она могла оказаться с таким, как я?
Сейчас Анника опустила взгляд на поверхность стола.
– На это ушло много времени, – сказал Стивен, – хотя я не сдавался. Она приходила ко мне порой, когда ей было одиноко, и в конце концов осталась. Я никогда не брошу ее, она это знает.
«Пожалуй, знает слишком хорошо, – подумала Анника. – Возможно, ей даже пришлось сбежать, чтобы отделаться от тебя».
– У тебя есть эсэмэс, которые она присылала?
Стивен достал мобильный телефон, ткнул несколько раз в экран и передал его Аннике.
Три последних послания от Биргитты к Стивену были отправлены 19, 22 и 25 мая, именно эти даты показало отслеживание ее телефона.
Первое эсэмэс гласило:
«Привет, Стивен.
Извини меня. Все хорошо, но я хотела бы какое-то время побыть одна. Не говори никому ничего о моем исчезновении. Кое-что надо утрясти между мной и моей сестрой».
Анника вытаращила глаза, прочитав его. Почему у Биргитты внезапно возникла потребность «утрясти» что-то? Может, это имело какое-то отношение к ее злоупотреблению алкоголем? И она хотела, чтобы Анника приняла участие в чем-то вроде семейной терапии, сидела в большом кругу вместе с массой незнакомых людей в качестве одной из причин бед Биргитты, точно как в американских фильмах?
– А что она написала тебе? – спросил Стивен.
Анника потянулась за сумкой, выловила из нее свой старый мобильный телефон, открыла эсэмэс от Биргитты и передала аппарат через стол.
Потом она прочитала сообщение, присланное Стивену 22 мая:
«Привет, Стивен.
Все в порядке. Кое-что надо обдумать. Извини за все, что я сделала. Не звони больше, мне необходима передышка. Я занята важными делами, которые нельзя прерывать».
И последнее от 25 мая:
«Привет, Стивен.
У меня все хорошо, но мне требуется связаться с моей сестрой. Ты можешь попросить ее позвонить мне? Она должна мне помочь».
– Ты знаешь, чем она была занята? – спросила Анника. – Или в какой помощи нуждалась?
– Понятия не имею.
– Она ничего не говорила до того, как исчезла?
Стивен покачал головой:
– Откуда известно, что эти сообщения отправлены из Хеллефорснеса?
– Они ушли через мачту, находящуюся где-то здесь поблизости, – ответила Анника. – Все, за исключением последнего, того, которое пришло из Лулео.
Анника отодвинула чиабатту в сторону, не могла ее есть.
– Я согласна с тобой, – сказала она. – Что-то здесь не так. Ее послания звучат странно. Она обычно выражается таким образом?
