– Суд длиной в две недели, – сказал он. – Как над моим братом. Ей пришлось держать ответ за свои грехи и за твои.
Анника вытаращила глаза на мужчину, сидевшего перед ней. Его брат? Арне Берглунд? Он же умер двадцать лет назад.
– Это твоя вина, – сказал он и кивнул с целью подчеркнуть свои слова. – Из-за тебя мой брат сидит за решеткой. За тебя пришлось отвечать твоей сестре.
Что он имел в виду? Ее отслеживание убийства в Наке в прошлом году? Или статьи о Виоле Сёдерланд, то, что она дала Нине Хофман путеводную нить, в результате чего Ивар Берглунд оказался под арестом?
– Биргитта очень любила тебя, но ты была не слишком доброй старшей сестрой. Она заслуживала лучшего.
Анника уставилась на странного мужчину: почему он говорил о ее сестре в прошедшем времени?
– Ты лжешь. Она никогда не поехала бы с тобой.
Его глаза оставались очень спокойными.
– Все едут, – ответил он. – Это довольно просто. Хлороформ, если они упрямятся. Потом вода с успокоительным, когда просыпаются. Все пьют, как только начинает мучить жажда.
Она по-прежнему могла дышать.
– Ты подождал, пока она не стала пьяной, – сказала Анника. – Взял ее, когда она была слабой и крайне уязвимой. Тебе не стыдно?
Он хлопнул ладонями.
– Да нет, – сказал он.
– Ты усыпил ее. В машине перед Консумом в Мальмчёпинге…
– Мы ехали на север, остановились за покупками. Отсюда ведь больше тысячи километров до Наусты.
Заброшенная деревня явно играла важную роль. Анника кивнула, словно поняла.
– Двухнедельный суд, ты говорил. И почему же?
– Процесс в отношении моего брата должен был продолжаться ровно столько.
– Ты держал ее в плену здесь в Хеллефорснесе, и где же?
Он кивнул в северном направлении:
– В летнем домике в той стороне. Цель состояла в том, чтобы ты приехала раньше. Но ты не ответила на сообщения.
– Я поменяла номер, – объяснила Анника.
Берглунд выглядел совершенно нормальным, обычным мужчиной чуть меньше шестидесяти, она никогда не обратила бы на него внимания на улице.
– Значит, ты брат Ивара Берглунда, – сказала она. – Я думала, он умер.
– Угу, – кивнул мужчина. – Все думают так. Или что я Ивар и мой брат мертв.
Ее меньше всего волновали его рассуждения подобного рода.
– И где Биргитта сейчас?
– На это нельзя правильно ответить, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Тело достается животным. Так лучше всего. Оно исчезает всего за несколько дней.
Тошнота резко подступила к ее горлу.
– В лесах полно остатков костей, – сказал он. – Никто не размышляет об этом. Хотя с черепами, и руками, и ногами надо разбираться отдельно, по ним могут опознать человека. Она покоится с миром на одной лесной полянке.
Аннику стошнило прямо на пол коричневыми остатками капучино из кафе торгового центра дешевых товаров.
– Жаль, что ты не дала знать о себе раньше, тогда смогла бы попрощаться с ней. Взамен вам придется разделить вечный покой.
Он поднялся и направился к стоявшей в углу дорожной сумке, она толкнула стул назад, чтобы отдалиться от него. Сумка имела самую обычную молнию, сейчас не застегнутую. Он открыл ее, и все содержимое оказалось на виду.
Она была набита инструментами. Там лежали клещи разного размера, два больших молотка, острые шилья, проволока, пила, длинный и узкий нож и стамеска.
– Знаешь, что это такое? – спросил он Аннику и поднял хромированную трубку длиной три дециметра с красным спусковым крючком на одном конце.
Не дожидаясь ответа, он взял круглую, покрашенную в синий цвет пулю и вдавил ее в трубку с одного конца.
– Это специальный пистолет, – сказал он. – Им убивают скот на бойне. Такого синего патрона хватает для большого быка. Он не страдает. Мгновенная смерть.
Анника уставилась на трубку, инструмент, которым убивали крупный домашний скот.
– Честно говоря, мне и в голову не приходило, что между вами, сестрами, не было согласия, здесь я просчитался, – сказал мужчина, поглаживая свое странное оружие.
Анника снова бросила взгляд на окно, оно было многостворчатым, она, пожалуй, смогла бы вырваться наружу прямо через него. Или деревянные перемычки были слишком крепкими?
– Там, в Видселе все держатся вместе. Страдают, когда у них нет такой возможности. Мы не можем сидеть в клетке, мы рождены свободными людьми…
Донесся какой-то шум снаружи, Анника прислушалась: вроде как кто-то шел по грязи? Ивар Берглунд, похоже, ничего не услышал. Может, ей показалось?
В следующее мгновение раздался стук в дверь.
– Биргитта? Ты там? Анника?
Это был Стивен. Берглунд с интересом посмотрел в сторону прихожей.
– Уходи отсюда! – попыталась крикнуть Анника, но из-за волнения и страха из ее горла вырвался скорее не внятный набор звуков. – Беги! Звони в полицию!
– Анника? Я получил твое эсэмэс. Биргитта здесь?
Ивар Берглунд направился к двери. В порыве злости, внезапно охватившей ее, Анника заорала во всю силу легких:
– Биргитта мертва, беги, черт побери!
– С тобой все нормально, Анника?
Ивар Берглунд, или же это был его брат, достал ключ из кармана брюк и отпер дверь.
– Добро пожаловать, – сказал он. – Заходи.
– Не входи! – крикнула Анника.
За головой Берглунда она увидела взволнованное лицо Стивена.
– Что происходит?
– Он сумасшедший! Он убил Биргитту!
Стивен шагнул в узкую прихожую, оттеснил Берглунда в сторону и обеспокоенно посмотрел на Аннику.
– Все нормально с тобой? – спросил он. – Он не сделал тебе ничего плохого?
Анника зарыдала.
– Стивен, – сказала она. – Тебе не следовало приходить сюда.
– Само собой, я должен был это сделать, – возразил он и повернулся к Ивару Берглунду.
Анника видела, как Ивар Берглунд сделал шаг к ним, поднял инструмент для забоя скота и крепко схватил Стивена за шею, а в следующее мгновение она снова оказалась у доменной печи, котенок летел по воздуху с кишками, вываливавшимися из распоротого живота, мир стал красным, и она схватила ржавую трубу, нет, это была не ржавая труба, а молоток из старой дорожной сумки. Ивар Берглунд прижал свое смертельное оружие ко лбу Стивена, тот закричал, потом послышался хлопок, Ивар Берглунд спустил курок. Вцепившись обеими руками в рукоятку, Анника подняла тяжелый молоток и опустила его прямо на затылок Берглунда. Стивен упал на пол перед ней с открытыми глазами и круглой дырой во лбу. Берглунд повернулся и посмотрел на нее, и тогда она ударила его молотком в висок. Колени убийцы подогнулись, у него закатились глаза. Она подняла молоток снова, опять почувствовала частицы ржавчины на ладонях, хотела бить, и бить, и бить, пока жизнь полностью не покинет его тело.
