Несмотря на Брест-Литовский договор, в донесении Рейли содержится явный намек, что отношения между большевиками и немцами были далеко не самыми гладкими. Это впечатление еще больше усиливается при прочтении донесения Рейли от 29 мая, в котором он сообщает подробности встречи между Бонч-Бруевичем и Георгием Чичериным, народным комиссаром по иностранным делам, на которой обсуждались новые требования, предъявленные советскому правительству германским послом графом Мирбахом. Немцы, в частности, выдвигали следующие условия:
«1. Проведение демаркационной линии в районе Донской области, при котором Батайск остается в руках немцев.
2. Перемещение кораблей Черноморского флота из Новороссийска в Севастополь, с обещанием вернуть обратно судна после заключения мира.
3. Передача Западного Мурманска Финляндии и установление германо-финского контроля над полуостровом Рыбачий»
.
Бонч-Бруевич был резко настроен против немецких предложений, которые Чичерин к этому времени уже принял, и, по-видимому, заявил Рейли, что он не знает, пошел ли Чичерин на эти уступки «из страха или потому, что его купили немцы»
. По мнению Бонч-Бруевича, единственным способом противостоять немцам могли быть переговоры с представителями союзных держав.
Рейли даже приводит дословно гневное восклицание Бонч-Бруевича: «Неужели союзники не понимают, что, держась в стороне, они протягивают руку Германии… если они прождут еще немного, то никакой России уже не надо будет спасать. Наш Чичерин просто подарит им ее».
К моменту следующей встречи между Рейли с Бонч-Бруевичем 31 марта большевики уже сформулировали свое отношение к условиям, выдвинутым немцам. В частности, Рейли сообщает в своем донесении о решении большевиков «выпустить прокламацию к народу, призывающую к массовому восстанию против немцев». Основные пункты прокламации гласили:
«1. Каждый немец, перешедший границу, подлежит расстрелу.
2. Население оккупированных немцами районов обязано прятать или уничтожать все съестные запасы, металлы и т. д., портить дороги, взрывать мосты и пр.».
Рейли утверждает, что Бонч-Бруевич спросил его, какие, по его мнению, шаги следовало бы предпринять, на что Рейли предложил «разослать циркулярную телеграмму военным руководителям в губерниях с приказом мобилизовать все ресурсы и подготовить войска и население для борьбы с немцами». Бонч-Бруевич затем, как говорится в донесении, в присутствии Рейли позвонил по телефону Троцкому и зачитал ему предложения, которые якобы тут же получили одобрение Троцкого. Бонч-Бруевич заявил Рейли, что «очень скоро комиссары начнут понимать, что единственное спасение для советского правительства — это открытая война с Германией»
[30].
Однако какие бы предположения ни были у Рейли относительно большевистской политики по отношению к Германии, он уже понял, что режим достаточно уязвим изнутри, и, несомненно, решил извлечь для себя выгоду из этой ситуации. Без каких-либо официальных указаний или инструкций он быстро «похоронил» лейтенанта Королевских ВВС Рейли и перешел на нелегальное положение, одновременно выдавая себя за двух разных людей. В Москве он стал господином Константином, греческим коммерсантом, проживающим в доме 3 по Шереметьевскому переулку
[31], в квартире, которую он снимал совместно с актрисой Дагмарой Карозус
. Вопреки версии Робина Брюса Локкарта и Эдварда ван дер Роера (который, кстати, называет ее Дагмарой Оттен), любовные отношения у Рейли завязались вовсе не с ней, а с ее сожительницей по квартире Елизаветой Эмильевной Оттен.
Елизавета была двадцатидвухлетней блондинкой, с детства мечтавшей стать актрисой. Однако ее отец, управляющий чайной фабрикой «Губин и Кузнецов», не одобрял ее желания и хотел, чтобы она стала учительницей математики. Он умер незадолго до того, как она окончила гимназию, и Оттен поступила в Первую художественную театральную студию, дебютировав в спектакле «Зеленое кольцо» в декабре 1916 года. Будучи привлекательной женщиной и хорошо зная английский, немецкий и французский, она идеально подходила для работы, которую планировал для нее Рейли
. Согласно показаниям, которые она даст позже на суде, Рейли переехал в квартиру в конце июня и выехал из нее 7 августа
.
В Петрограде Рейли превращается в Константина Марковича Массино, турецкого коммерсанта, там он живет у своей довоенной приятельницы Елены Михайловны Боюжовской на Торговой, 10. В Петрограде Рейли также прибег к помощи еще одного старого знакомого, бывшего судьи Владимира Орлова
[32], который снабдил его документами на имя сотрудника ВЧК — тайной полиции, созданной по приказу Ленина Феликсом Дзержинским в декабре 1917 г. Таким образом, Рейли осуществил еще одну часть своего заговора, который он собирался осуществить позднее.
