Десмонд Макхейл, выпустивший в 1985 году биографию отца Войнич Джорджа Буля
, также не усомнился в версии Локкарта, хотя и признал, что Войнич никогда не упоминала о том, что Рейли имел какое-то отношение к этой книге или ее главному персонажу
.
Тибор Самюэли вообще подвергает сомнению вопрос о том, был ли у Артура Бертона какой-то прототип, так как сама Войнич намеренно не раскрывала его. Он вспоминает эпизод, когда в 1955 году, впервые с момента начала «холодной войны», делегация советских журналистов приехала в Нью-Йорк.
Однажды утром советский дипломат ворвался в номер отеля, в котором остановился Борис Полевой. Задыхаясь от волнения, он поведал ему, что этим утром он видел Этель Войнич, которую русские считали давно умершей. Журналисты немедленно схватили такси и подъехали к ее дому на 24-й Вест-стрит, 450. Появившись внезапно на пороге ее Дома, они попросили Войнич дать интервью и рассказать им, кто был человек, вдохновивший ее на создание образа Артура Бертона.
По словам Самюэли, ее ответ был якобы следующим:
«Нет, боюсь, я не помню… это было так давно».
Кто сообщил Самюэли ответ Войнич, из его статьи неясно, так как эта цитата никогда не появлялась в советской прессе. Известно, однако, что Борис Полевой и Евгения Таратута достаточно длительное время переписывались с Этель после 1955 года. Переписка Таратуты и ее интервью с ней явились большим вкладом в биографию Этель Войнич
, единственную, вышедшую к этому времени. В ответ на передачу Би-би-си Полевой и Таратута напечатали в 1968 году в газете «Известия» выдержки из своей переписки с Этель Войнич по вопросу о прототипе главного героя ее романа
. Так, в своем письме к Таратуте от 25 апреля 1956 года Войнич пишет о замысле своей книги:
«Довольно долгое время в течение всей моей юности я мечтала о воображаемом человеке, который добровольно принес себя в жертву чему-либо. Может быть, отчасти это было вызвано очень сильным влиянием на меня жизни и деятельности Мадзини
. Осенью 1885 года я в первый раз очутилась в Париже и провела там несколько месяцев. В Квадратном салоне Лувра я увидела знаменитый портрет итальянского юноши, известный под названием «Человек в черном», который приписывают кисти Франчиа, Фрачабиджо, Рафаэля и т. п., и история «Овода» как-то выкристаллизовалась во мне».
В этом же письме она опять возвращается к вопросу о героях книги:
«Джемма — единственный характер в романе, взятый из жизни. В ней можно узнать более или менее близкий портрет моей подруги Шарлотты Вильсон, которую я и называла Джеммой, когда писала книгу».
Год спустя, 14 января 1957 года, Войнич написала письмо Борису Полевому, который до этого просил ее раскрыть прототип Артура Бертона: «Вы спрашиваете у меня, существовал ли в жизни реальный прототип Артура… Разумеется, образы в романе не всегда имеют прототипами реально существующих людей». Далее она продолжала: «Происхождение образа Артура связано с моим давним интересом к Мадзини и с портретом неизвестного юноши в черном, находящимся в Лувре».
Полевой и Таратута были не единственными, кто бросил вызов Локкарту. Актер Хью Миллар, давний сосед и близкий друг Этель Войнич по Нью-Йорку, написал письмо Робину Брюсу Локкарту вскоре после выхода в ноябре 1967 года его «Короля шпионов» с просьбой еще раз проверить истинность своих утверждений. Ответ Локкарта, датированный 8 декабря 1967 г.
и до настоящего времени не публиковавшийся, более чем красноречив.
На просьбу Миллара сообщить ему, откуда ему известно, что Этель Войнич была любовницей Рейли и что Рейли вдохновил ее на создание образа Артура, Локкарт ответил:
«Автором утверждения о том, что между Рейли и нею «что-то было», является сам Рейли. Сама Войнич еще до войны заверила в этом одного автора, намеревавшегося писать книгу о Рейли, но бросившего эту затею из-за нехватки материалов».
Процитированное выше письмо лишний раз подтверждает, что Рейли не может служить надежным источником информации. Что же касается «одного автора», упомянутого Локкартом в своем письме, то им был не кто иной, как сослуживец Рейли по СИС Джордж Хилл. Из личных бумаг Хилла, которые Локкарт передал на хранение в Гуверовский институт, видно, что в 1935 году Хилл собирал материал для своей книги о Рейли
. Что же касается слов Локкарта о том, что Хилл якобы непосредственно связывался с Войнич, чтобы узнать ее мнение относительно утверждений Рейли, то этот факт вызывает большие сомнения. В личных бумагах Хилла нам не удалось обнаружить никаких следов его переписки с Войнич. С 1920 года и до своей смерти в 1960 году Войнич жила в Нью-Йорке, и теоретически Хилл мог съездить в Нью-Йорк, чтобы взять у нее интервью. Однако архивы американского иммиграционного ведомства не подтверждают, что Хилл до войны въезжал на территорию США
.
Примечательно, что в качестве дополнительного довода для обоснования своего тезиса Локкарт в своем письме Хью Миллару ссылается на следующий факт: «Есть еще один момент, который я ненамеренно пропустил в своей книге: в юности Рейли был заикой, эта же особенность была и у Овода».
Из бесчисленного количества людей, которые были знакомы с Рейли в течение продолжительного времени или оставили о нем воспоминания, никто не упоминает о том, что он страдал заиканием. Единственная особенность его речи, отмеченная некоторыми из его современников, это акцент, но уж никак не заикание
. Не исключено, однако, что Рейли в свое время мог сказать Хиллу о том, что в детстве был заикой, чтобы еще больше подчеркнуть свое сходство с Артуром Бертоном и таким образом дать понять, что именно он вдохновил Войнич на создание этого образа.
Но, как бы мы ни относились к утверждениям самой Этель Войнич и теоретизированиям Локкарта, факты — упрямая вещь. Этель Войнич задумала написать своего «Овода» в 1885–1886 году, а в 1889 году она приступила к работе над ним. Каким образом Розенблюм, которому было в то время 11–12 лет, мог повлиять на замысел романа? В 1895 году, когда он приехал в Англию, роман был уже фактически завершен. Из всего этого можно сделать лишь один вывод: не Сидней Рейли был прообразом Артура Бертона, а Артур Бертон оказался «прототипом» Сиднея Рейли. Стал бы Рейли примерять на себя образ Артура, если бы знал, что ему уготована та же судьба, что и Оводу?
Таким образом, можно утверждать, что именно сюжет романа «Овод» и был той основой, на которой Рейли построил свою легенду. Однако это никак не объясняет происхождение еще одного мифа Рейли о годах, проведенных им якобы в Южной Америке. За объяснением, однако, далеко ходить не надо, достаточно снять с полки еще один, менее известный роман Войнич, написанный ею в 1910 году и озаглавленный «Прерванная дружба». Эта книга, написанная ею с целью воскресить успех «Овода», повествует о скитаниях Артура Бертона, взявшего себе вымышленное имя Фелис Риварес, в Южной Америке.
Сюжет книги заключается в следующем. В Эквадоре экспедиция, возглавляемая полковником Дюпре, остается без толмача и вынуждена искать ему замену. Это оказывается нелегким делом, так как уважающие себя переводчики опасаются присоединиться к этой экспедиции. Свои услуги предлагают многие проводники, но экспедиция вынуждена отказать им из-за того, что те не владеют иностранными языками. Когда появляется Риварес, то его сначала принимают за бродягу
. Вскоре, однако, обнаруживается, что за этим грязным оборванцем скрывается настоящий джентльмен, говорящий на нескольких языках. Полковник Дюпре решает взять его с собой, и они отправляются в путь.
