– Это… этот паук… Эстайн… он под моей защитой, Мастер Войны. Он получил дар… которого не желал. Он…
Гертаец только оскалился и мотнул головой.
И тут из-за Скальной гряды медленно, словно издеваясь, поднялся еще один космический корабль.
Точно такая же металлическая туша неспешно зависла напротив первой… и плавно, как осенний лист, опустилась на высокую плоскую скалу.
Слаженно щелкнули бластеры.
Оллантайр, интуитивно догадавшись, что второй железный дракон уже не может быть их союзником, выхватил оба меча. Ольва, которая еще недавно была боевита и уверена в себе, спряталась за мужа, выставив в сторону прибывшего корабля дуло бластера.
– Понятно, – сказал Мастер Войны неожиданно холодно и ровно. – Понятно. Первый ангар. Металл… пыль. Я должен был догадаться.
– Там старший брат, – сказал Эстайн.
– Там Мрир, – выговорил Тайтингиль.
– Там враги, – подытожил Мастер Войны.
– Погодите. – Оллантайн поднял руку. – Они хотят переговоров.
– Они хотят выпендриваться, – еле слышно прошептала Ольва. – Общая проблема всех плохих…
Второй десантный бот завершил посадку. Открылся люк, откинулся прочный основательный трап – два корабля теперь стояли друг напротив друга, точно отражаясь в зеркалах, бесконечно преломляющих слой черного пепла.
Высокая фигура, появившаяся на ступенях, была похожа разом на всех почивших в прошлом повелителей Морума. Тонкое, скуластое лицо, длинные черные волосы, черная одежда – казалось…
– Карахорт все же жив? – прищурился Оллантайр. – Не понимаю… Карахорт ходил так, но всегда в маске…
Отчего-то невинное замечание вызвало у пришельца приступ бешенства.
– Не давай мне чужих имен! – выкрикнул он. – Собственное имя – честь! Я Аэктанн! Я единственный! И выше всех, кто был раньше! Я наследник дома величайшей матери, величайшей из всех! Я повелитель прочих братьев! Лучший брат! Вы видели мою мощь!
– Что ты хочешь? – спросил Тайтингиль.
– Точно, – совсем тихо прошептал Котов. – Даже такие позеры, как этот, появляются потому, что им что-то надо…
– Поговорить с отцом.
Узкое строгое лицо было прекрасным даже по меркам эльфов. Но Иргиль смотрел, больно заломив брови:
– Феррен… какая страшная участь…
Пришелец подошел ближе – медленно, будто плыл по воздуху.
– Ты негодный, – продолжал Аэктанн, сверху вниз глядя прямо в глаза Мастера Войны, – тебя отвергла матерь, и праматерь воспитала тебя из жалости. Великая Цемра избрала тебя, но ты не понял чести. А ведь все отвечало твоим чаяниям – Она, Наилучшая, Могущественнейшая, она услышала тебя и предложила тебе стать отцом народа. Ты не внял. Ты ошибся. Но наконец… ты искупишь. Отдай мне свою голову, и ты перестанешь быть негодным. Я сумею продолжить славу и силу рода. Вызываю тебя на бой… и тот, кто вправду достоин, продолжит путь к звездам.
– Подстава! – пискнула Ольва. – Мастер, стреляй!
– Союзник, – тяжело выговорил Тайтингиль, меряя Аэктанна взглядом. – Что за условия он ставит тебе…
– Врет, – буркнул Котяра, – врет и замышляет, гадина. Вижу насквозь.
Мастер Войны словно очнулся от глубокого сна, от столбняка.
– Вы связаны, – медленно проговорил он. – Вы связаны все, дети Цемры. Скажи мне, лжет ли он?
Когтистая ладонь плавно опустилась на золотой бок, мягко тронув щетинки.
– Нет, – тихо откликнулся Эстайн. – Он не обманщик. Он безумен. Он жаждет твоей головы, отец. Твоего облика и чресел.
– Переговоры. Хорошо.
Аэктанн небрежно откинул полу черной одежды – в его руках также был бластер.
– Переговоры. В корабле есть стрелок. Вы все на прицеле, если что.
– Ты тоже, – раздался многократно усиленный динамиками голос Алинки, которая под шумок забралась обратно в десантный бот. – Ты тоже, и я могу выпалить прямо в открытый люк!
Котику казалось, что вокруг Мастера Войны искрит статическое электричество. Красной, рубиновой искрой.
– Я отдам тебе голову, – наконец сказал гертаец. – Отдам, если ты сможешь взять. Но ты ответишь на три вопроса. Это честно.
– Никакая информация не стоит жизни! – воскликнул Даниил Анариндил.
– Ты еще молод. Стоит. Твое решение… Аэктанн.
– «Если ты сможешь», – еле слышно повторил Котяра, руки на непривычном оружии стиснулись и застыли, как костяные, – жабонька всегда знает, что говорит…
Голос Мастера Войны на миг потек медовыми модуляциями.
– Прежде, чем счесть лучшим, всегда испытывают. Ты же… лучший? Три вопроса. Вопроса, не действия. Они важны для меня. А тебе важны мои нейроны. Уже испытанные – и лучшие. Ну?
Аэктанн колебался. Что-то казалось ему нечестным в этой сделке, но что?
– Мы положим бластеры одновременно.
– Да.
– Хорошо. – Тяжелое оружие глухо ударилось о камни.
– И велим никому не открывать огня.
– Велим.
Тишина словно застыла костью в горле Сотворителя, останавливая его дыхание.
– Итак. Вопросы?
– Твоя матерь, – вкрадчиво выговорил Мастер Войны, – Величайшая Цемра. Она вправду погибла?
Аэктанн помолчал.
– Я не слышу ее разума… и другие доказательства есть. Почему ты спрашиваешь?
– Один раз она уже воскресала. Я был готов увидеть ее здесь, – так же мягко продолжил Мастер Войны.
– Здесь ее нет. Она мертва… насколько я знаю.
– Она мертва, – откликнулся Эстайн. – И я бы сказал тебе это… отец.
Мастер Войны не услышал его слов.
– Твой второй вопрос?
– Она оставила потомство, – генерал Йертайан обвел рукой окружающие сожженные пространства, исчерченные трупами погибших пауков, – в космосе? Цемра была на Земле, на Гее. Ее дети… здесь. Но это не все, верно?
– Да, – едко выговорил Аэктанн. – Пусть здесь вы и победили, в этом негодном отсталом мире, но я буду править галактиками. Я! Матерь хотела тебя, недостойный. Одарила неслыханной милостью. Она могла бы быть для тебя кем угодно – женщиной, мужчиной, другом, любимой. Она выбрала тебя! Только за набор твоих несчастных генов, искаженных Белым Солнцем. А ты не оценил дара. Но если ты спросишь, где именно мои братья дремлют, ожидая меня, их истинного патриарха и предводителя, это будет уже третий вопрос.
– Я задам его. Задам, потому что все прочие вопросы я выяснил, – равнодушно сказал Мастер Войны. – А что-то понял и сам. Мое потомство не может размножаться. Это самцы, бесполезные создания. Они могут жрать и расти… и все. Эльфы перебьют их здесь. В космосе… хватает рас, чтобы уничтожить их тоже.
