Враги никак не заканчивались. Эльфы и маг то видели друг друга, то полностью теряли – и только по звукам и сполохам пламени можно было догадаться, что и где происходит.
– Темнеет! – выкрикнул Тайтингиль, не опуская меча. Прыгающие пауки целились в голову, и многих высоченный эльф сшибал на лету. – Надо отступать! Искать лошадей, если те еще целы! Это слишком много для нас, напасть неисчислима!
Орк в неудобном доспехе шумно дышал, исходил потом, зло взрыкивал и сквозь зубы матерился, отбиваясь от пауков – и стараясь далеко не отходить от своего эльфа.
Котяра сам не понял, как это случилось: он только отбился от одного особенно настойчивого черного гада – и сразу упустил из вида другого, который подкрался и всадил жвалы в его бедро.
Кровь будто застыла льдом – шок. Орк отшвырнул первого, искалеченного паука и в панике уставился на того, который висел, вцепившись стиснутыми челюстями в его плоть. Жуть ударила под сердце – сразу выдрать это из тела, немедленно!
Нога под жвалами дико запульсировала, хлынула кровь.
– Т-та-ай… – всхлипнул орк. – Тай…
Эльф развернулся – и одним ударом снес половину туловища паука, на сапоги плеснуло отвратительным темным багрянцем.
– Разожми, разожми его челюсти, орк! – велел он, становясь над осевшим на камни Котярой. – Я здесь!
– У меня иммунитет же, да? – всхлипнул Азар, не решаясь взяться за черный хитин. Половина членистоногого тела висела на нем, челюсти двигались в агонии, разрывая мышцы.
– Уходим! – подал голос Лантир. Он был весь залит паучьей кровью, от которой слиплись и волосы. – Тайтингиль прав, уходим! Надо призывать всех… малым отрядом тут не сладить…
– Не смейте! – взревел Мрир. – Пауки разозлены и пойдут отсюда прочь по мирным селениям! Я создам свет, когда стемнеет, но мы не смеем отступать!
– Я согласна с магом! – крикнула Ринрин. – Что нам терять? Что?
Голос эльфийки звучал серебром.
– Магического света недостаточно, – возразил витязь, отбиваясь от очередной атаки. Сверкающие волосы его были грязны, дыхание прерывалось. – Будет опасно упасть… уходим, я не спрашиваю… я приказываю!
– Я, старик, останусь тут и буду сражаться до последнего вздоха! – яростно вскричал Мрир. – Я…
Тайтингиль собрался добавить что-то еще, как вдруг небеса померкли. Сверху раздался жуткий звук стремительно летящего громадного тела.
На них пикировал дракон.
Чешуя его пламенела собственным сиянием, преодолевающим свет закатного солнца, крылья ловили встречный ветер, и было видно: одно из них увечно. Тем не менее дракон летел.
Он летел убивать.
Алая шея выгнулась – и хищно выстрелила вперед. Из пасти извергся поток пламени, от которого чудом отскочил проворный Лантир. Пролетев в паре метров над землей, дракон пропахал паучьи ряды, полосуя чудовищ направо и налево. И, с усилием опершись раненым крылом на ветер, снова развернулся, чтобы набрать высоту.
– На Пашку похож, – выговорил Котов. От падения паучьи челюсти выдрались из его бедра, кровь хлестала ручьем. Орка затошнило, повело… – На Пашку… дракона… Альгварин… Альгва…
Тайтингиль, зарубивший копошившихся пауков, медленно вставал. Он с прищуром вгляделся в темнеющее небо, на котором снова расцветал силуэт дракона.
– Это он… и это не он. Это…
Остолбеневший маг стоял с посохом в руках – не решаясь напасть на дракона, который закладывал новый виток. Ниже, ниже – и ящер снова пронесся на бреющем полете, уничтожая пауков огнем и клацающими зубищами, полосуя их лапами и хвостом, испепеляя убежища до черноты.
Тайтингиль быстро пригнулся, уходя за камень, и подал сигнал Лантиру – не поднимайся.
Распрямился – и снова вгляделся.
– Это Мастер Войны, – сказал он.
Орк издал протяжный вымученный звук – то ли засмеялся, то ли истерически зарыдал.
– Я видел его глаза, орк, – продолжил витязь. – И я ощутил его душу. Это он. Он дракон. И он безумен…
Дракон закладывал еще вираж, припадая на искалеченное крыло.
Да, у него были белые глаза.
Узнаваемые белые глаза, подернутые дымкой бешеной мути.
Эльф снова присел за камень, дыша глубоко и порывисто, ноздри его раздувались. Он без слов отодрал кусок ткани от плаща, бросил полосу Котяре, который постепенно проваливался в забытье.
– Перетяни выше раны! Перетяни и держись. Я… остановлю его, я стану петь!
Он раскинул руки, выводя грозные длинные ноты, адресованные дракону. Но холодные, мутные белые глаза, явно видные на красной морде, смотрели в никуда. Очередная струя огня едва не опалила волосы витязя – он отскочил и снова вжался в камни. Сердце колотилось, эльф дышал тяжело.
Орк прижимал лапами бьющий из ноги поток крови, тряпица пропиталась вмиг.
– Та-ай… Мастер-р, господи… нашелся…
– Безумен! Он не помнит себя, он безумен! – крикнул эльф. – Опомнись, Мастер Войны! Ты присягал, союзник, опомнись!
Из-за соседнего камня стрельнуло красным, но пущенный Мриром волшебный огонь не достиг алых чешуй.
– Не нужно, волшебник! – крикнул витязь. – Это наш друг!
– Это чудовище! – заорал в ответ маг.
– Опусти посох! – Голос Тайтингиля стал громовым. – Он убивает пауков! Он пришел на помощь! Единый его выдох уничтожил их больше, чем мы все, вместе взятые!
– Жабонька! – стенал Котик, ошеломленный видом собственной крови. – Ну как же… Тай…тингиль, Тай, сделай что-нибудь…
– Вот что вышло, – заговорил эльф, вжимая лоб в ладонь, будто желая помочь себе думать. – Они смешали кровь, и теперь они едины…
Он нахмурился – и снова пружинисто распрямился посреди горящего, тлеющего поля битвы. Тут и там валялись членистоногие ошметки, некоторые смердели паленым, распространяя маслянистый чад. Никого не было видно – ни Ринрин, ни дверга, ни Лантира, и лишь еще один красный всполох из-за камня сигнализировал о местонахождении мага.
Тайтингиль жестко схватил орка под локоть, втаскивая наверх.
– Поднимайся… оруженосец. Сейчас он полетит снова, и мы прыгнем! Попытаемся его остановить!
– Прыгнем? – слабо переспросил орк, его пошатывало. – Я ранен, я…
Но времени на размышления не было.
Дракон опускался, обнимая небо резными крыльями.
– Мастер Войны! – закричал эльф и бросился вперед.
Они схватились за лапы, оба, и Котяра ощутил, как горячи под пальцами чешуи, перетекавшие, словно звенья ка кого-то причудливого ювелирного изделия.
Дракон начал подниматься вверх, словно не чувствуя груза. Полет его был неровен, ящер припадал в воздухе на одно крыло, и орк с ужасом почувствовал, что руки слабеют.
