Миновав несколько тесных и полуразрушенных ядрами улочек, моряки беспрепятственно достигли укреплений.
Англичане палили по редутам ополченцев из самых тяжелых орудий, но без особого толку. Тем не менее генерал Хау, невзирая на нехватку пороха и ядер, не ослаблял усилий в надежде прорвать осаду.
– Только воздух даром сотрясает! – проворчал Каменная Башка, отслеживая взглядом траекторию снарядов. – Этот Хау тот еще простофиля. Однажды он закончит тем, что угодит в руки к американцам.
– Думаешь? – усомнился Малыш Флокко.
– Через месяц вся эта братия окажется в американском плену, и мы сможем спокойно уйти в море.
– Для чего?
– Об этом знает лишь капитан, и уж если кто решится его спросить, так точно не я, – отвечал боцман. – Гром и молния! Еще три шага – и мы отдыхали бы на бостонском кладбище.
Пролетев в нескольких метрах от моряков, ядро проломило крышу соседнего домишки. Стреляли, скорее всего, с корвета.
– Вот же свинство! – воскликнул Каменная Башка.
– Что такое? – встрепенулся Малыш Флокко.
– Ты что, не видишь? Моя трубка погасла… Надо бы прикурить.
– Да? И дождаться, пока следующее ядро разнесет тебе черепушку?
– Это ты про мою-то бретонскую голову? А! Ты забыл, что мы… – Он оборвал сам себя, прислушиваясь. – Корвет! – спустя несколько мгновений изрек боцман. – Так громыхать может только наш «Громовержец»!
Между тем они оказались на уступе, выходящем к берегу реки Мистик. Посреди речного русла стоял на якоре корвет, без перерыва паливший по городу. То и дело его заволакивало дымом до самых верхушек мачт. Двенадцать бортовых орудий обстреливали картечью английские баркасы, пытающиеся подойти поближе, чтобы высадить на берег солдат для наступления на два небольших редута, возведенные американцами.
– Видишь? – с горделивым оживлением спросил Каменная Башка, обернувшись к Малышу Флокко.
– А ты как думал… Я, черт подери, свои глаза в Бретани не забыл, – огрызнулся марсовой.
– Вот это, я понимаю, грохот! Славно палят.
– Да уж куда лучше.
– Молодцы, как есть молодцы! Эх, останься я на борту, сколько английских пушек я бы разнес! Ну что, пойдем дальше?
– Я жду, пока ты раскуришь свою трубку.
– А я любуюсь тем, как метко стреляют наши канониры… Нет-нет, берите выше, ребята! Ну кто так целит? Мазилы несчастные… Дайте мне только добраться до корвета, и вы увидите, сколько брешей я понаделаю в укреплениях этих злосчастных англичанишек. Однако пойдем!
И, увлекая за собой Флокко, моряк двинулся вдоль линии укреплений в направлении казематов. Мимо непрерывной вереницей тянулись повозки и солдаты, но никто не обращал внимания на корсаров.
Лишь у самого входа в казематы приятелей остановил солдат, направив на них штык мушкета:
– Куда это вы двое направляетесь? Здесь прохода нет! Приказ губернатора.
16. Арест баронета
Увидев перед собой старый заброшенный каземат, моряки остановились. Переглянувшись с Малышом Флокко, Каменная Башка упер руки в боки и спросил:
– С чего это ты нас не пускаешь?
– Говорю же вам, таков приказ губернатора, – повторил голубоглазый англичанин с волосами цвета соломы. Он был бледен, как снятое молоко, от голода и почти так же тощ, как камеристка леди Уэнтворт.
– Мы идем к моему товарищу, чтобы передать ему табачку, – нашелся бретонец. – Я этот табак буквально от сердца оторвал.
– Здесь прохода нет! – стоял на своем упрямец, по-прежнему держа штык наперевес.
– Как насчет того, чтобы заработать доллар?
– Об этом и заикаться не стоит. Я не хочу, чтобы меня расстреляли.
– Тем хуже для тебя…
Каменная Башка молниеносным движением схватился за штык, дернув кверху дуло мушкета, в то время как Малыш Флокко, заскочив за спину солдата, подхватил его под коленки и рывком поднял над землей.
Выпустив из рук оружие, несчастный рухнул на землю.
– В каземат его! Быстро! – рявкнул Каменная Башка.
Подхватив солдата, они занесли его в тесный каземат и заткнули ему рот платком.
– Есть у тебя веревка? – спросил бретонец.
– Спрашиваешь! У каждого марсового всегда в кармане найдется веревка.
– Свяжи этого не в меру честного дурачину, а я подержу.
– А что мы будем с ним делать?
– Оставим его здесь.
– Но каземат заброшен, он может умереть от голода! – вступился за англичанина юный моряк.
– На войне как на войне. Я тебе уже говорил: лес рубят – щепки летят.
– Не думаю, что он сможет освободиться от пут.
– Тогда идем дальше. Я хочу добраться до заминированной камеры. Посмотрим, завалило ли ее.
Они оттащили туго перевязанного, как колбаса, англичанина в самый темный угол и вышли из каземата. И первым делом Каменная Башка, притворяясь часовым, подобрал мушкет солдата. Эта предосторожность оказалась нелишней: не прошли они и ста пятидесяти метров, как снова натолкнулись на часового.
– Стоять! Здесь прохода нет! – выкрикнул он. – Приказ губернатора.
– Ты что, своих не узнаешь? – напустился на него бретонец.
– Чего вас тут черти носят?
– Мой товарищ послан со срочным донесением, а я его сопровождаю для надежности.
– Срочно – значит срочно! Проходи, приятель.
– Благодарствую! Если вернусь целым и невредимым, разопьем с тобой бутылочку. Есть в Бостоне почитай что нечего, но славный джин найти еще можно.
И под смешок часового приятели поспешили дальше своей дорогой. Вскоре они достигли укреплений в том месте, где подорвали мину.
Каменная Башка тут же приметил, что за минувшие двое суток англичане успели расчистить завалы и вновь возвести казематы.
– Черт возьми! – против воли восхитился боцман. – Вот это солдаты! Как работают, хоть и голодают! Кажись, внутри никого нет. Пойти посмотреть?
– Открыт ли проход? – догадался Малыш Флокко.
– Есть у меня такая надежда.
Тщательно облазив два каземата, они вошли в тот, над входом которого красной краской было выведено: «24».
– Вот здесь кончался коридор, – объявил боцман, решительно вошел туда и тут же вышел. – Иди-ка сам погляди, Малыш Флокко. А я посторожу. Как бы кто не появился.
– Хорошо, – согласился юноша и исчез в каземате.
Уже минут десять бретонец прохаживался с мушкетом у входа, когда заметил солдата за рвом, окружавшим казематы.
