Еще один чугунный шар с воем пролетел мимо, убив наповал трех канониров, заряжавших орудие.
– Еще немного, господин унтер-офицер, и у вас бы ни одного палача не осталось.
Англичанин поспешно провел бретонцев во внутренний дворик, перед которым высилась небольшая часовня.
Отделившись от кучки офицеров, которые оживленно о чем-то переговаривались, к ним подошел комендант.
– Кто из вас главный? – спросил он бретонцев, должно быть начисто позабыв о вчерашней аудиенции.
– Я, – отвечал бывший каторжник.
– Как видите, форт в опасности. Мы вынуждены ускорить казнь. Эти американцы так и прут. Не знаю, сможем ли мы выдержать их натиск.
– Что вам угодно, полковник? – спросил палач.
– Повесить приговоренного, пока мятежники до нас не добрались.
– Но как? Мы еще не возвели виселицу.
– Так возведите. У вас на все полчаса, – поморщился начальник гарнизона. – Доски, гвозди и все необходимое вам дадут.
– Где мы должны ее возвести?
– Прямо здесь, во дворе.
– Под этой чудовищной бомбежкой? Покидая Бостон, полковник, я твердо намеревался вернуться в город целым и невредимым.
Комендант нахмурился:
– Вы что, боитесь?
– Я всего-навсего палач, полковник. Война не мое ремесло.
– Так вбейте гвоздь в стену и повесьте приговоренного на нем.
– Прошу прощения, полковник, но даже в моем бесславном ремесле есть правила, которые нельзя преступать. До такой нелепости я не опущусь.
В этот момент бомба, выпущенная одной из четырех мортир «Громовержца», упала во двор, разорвавшись неподалеку от беседующих офицеров. Пятеро из семерых упали замертво.
– Сами видите, полковник, – произнес палач, – строить здесь виселицу невозможно. Если вам так нужно повесить этого человека, пусть ее возведут ваши солдаты. Я же не хочу, чтобы мне или моим подручным оторвало голову. Я единственный палач на все американские владения его величества и имею право дрожать за свою шкуру.
– Что ж, раз вы такой трус, я отдам приказ солдатам! – пролаял комендант.
– Благодарю вас, полковник.
Еще две смертоносные сферы, отправленные в полет абордажными пушками «Громовержца», пощадив двор, обрушились на казарму.
– Гром и молния! – воскликнул Каменная Башка. – Эти пилюли для нас чересчур велики – не проглотишь. Бежим!
И он пулей бросился к складу, в котором бретонцев устроили на ночлег. Палач и Малыш Флокко наступали ему на пятки, не имея никакого желания свести более близкое знакомство с корсарскими ядрами.
На складе бретонцы обнаружили маркитанта, который в ужасе хватался за голову и рвал на себе редкие седые волосы.
– Ба, да это господин Гони Монету! Что это с вами стряслось, любезный? – участливо спросил бретонец. – Супруга скончалась?
– Какая еще супруга? Я сроду не был женат.
– И это правильно! Я и сам всегда без жены прекрасно обходился. Рано или поздно женщины даже самых умных из нас в гроб загоняют. Позвольте выразить вам свое восхищение!
Маркитант продолжал истошно вопить, запустив руки в волосы.
– Спокойнее, спокойнее, господин Гони Монету. Этак вы скоро доберетесь и до своих роскошных усов, этого украшения старого солдата, и останетесь с голым лицом, как бритый англиканский пастор.
– Да вы что, ничего не знаете? – вскричал несчастный. Казалось, он сейчас лишится не усов, а рассудка.
– Нет. О чем речь?
– Мой погреб…
– Продолжайте.
– Его уничтожило взрывом.
– Да неужто бомба добралась до ветчины, голландского сыра и пива? Как видно, ее томил не только голод, но и жажда! Надеюсь, не все ваши запасы уничтожены? Может быть, у вас все-таки припрятана бутылочка-другая?
– Конечно, есть небольшая надежда отыскать одну-другую среди обломков, но…
– Но что, господин Гони Монету?
– Меньше чем за десять долларов я вам ее не продам.
– Ну так попробуй продать ее американцам, подлый вымогатель! – взревел бретонец, сжав кулаки. – Если прежде мы ее не выпьем, не заплатив тебе ни шиша!
Маркитант в ужасе метнулся прочь, словно его ткнули штыком в спину.
– Что ж, пойдемте за сэром Уильямом, – сказал Каменная Голова. – Теперь уж осторожничать незачем.
И, не затрудняясь возней с запором, он одним ударом мощного плеча сорвал источенную червями дверь с петель.
Баронет вскочил на ноги, в то время как полковой капеллан, решив, очевидно, что дверь снесло взрывной волной, благоразумно забился в угол.
– Палачи? – произнес с вызывающей улыбкой баронет. – Вы пришли за мной? Все готово к казни?
Быстро отведя его в сторонку, Каменная Башка собрал и связал на затылке светлые волосы своего капитана, прошептав:
– Помните же о том, что я сказал. Когда веревка лопнет и вы упадете, притворитесь мертвым.
– Прикидываться мертвым? Мне? Корсару?
– От этого зависит ваша жизнь, капитан. И потом, через час американцы уже будут стоять под стенами форта. Уверяю вас, они сражаются как черти.
– Ну так пойдем и вздернем меня, – смирился сэр Уильям.
Тем временем палач достал из мешка свою знаменитую веревку с петлей и быстро ее оглядел. Малыш Флокко между тем встал перед капелланом, заслоняя от него товарищей.
– Связать ему руки за спиной? – спросил Каменная Башка.
– Да, – отвечал палач, подавая другую веревку. И, придвинувшись к боцману, проговорил ему на ухо: – Вяжи узел, который легко ослабить.
– Это для нас пара пустяков. Поверь мне, дружище, как только капитан упадет, его руки окажутся свободны.
– Хорошо.
В комнату вошел угрюмый унтер-офицер:
– Виселица готова. Ценою жизни четырех храбрых солдат!
– Говорил же я полковнику, во дворе небезопасно! – не преминул вставить Каменная Башка. – Надо было дождаться отступления американцев.
– Отступления?! Да они теснят нас со всех сторон. Скоро пойдут на приступ. Никогда еще не видел, чтобы мятежники сражались с такой яростью.
– Должно быть, продрогли, бедняги. Вот и попросили своих пушкарей поддать жару.
– Это вы всегда такие веселые?
– Всегда, – встрял Малыш Флокко. – Особенно если подвернулся случай отправить на тот свет какую-нибудь важную птицу.
Капеллан подошел к баронету с распятием в руках:
