– Оставь нам хоть каплю! Нам эта треска поперек горла встала!
– А как же! – отозвался боцман. – Я же не жмот какой-нибудь! Вот вам, ребята, допивайте что осталось!
– Не могу, – отшатнулся Ульрих.
Бедняга так и не смог забыть скорпионьей настойки хозяина «Тридцати бизоньих рогов».
– Спасибо, приятель, ты молодец, – отозвался озорник-марсовой.
Боясь, как бы Каменная Башка не отобрал у него бутылку, он тут же опустошил ее залпом.
– Ну как? – спросил боцман.
– В жизни не пробовал ничего подобного!
– Еще бы! Эти бутылки идут по два экю штука! А белое и того дороже! Мой дед…
– Тот, что с трубкой? – перебил марсовой.
И тут раздался истошный крик Каменной Башки. Он принялся лихорадочно шарить в карманах.
Случилось страшное: чубук знаменитой трубки треснул от удара о скалу. Отерев пот со лба, боцман сдавленно пробормотал:
– Я курил ее тридцать лет! Ею дымили мой дед и отец. Она пережила семь кораблекрушений и вот погибла…
– Все не так плохо, Каменная Башка, – сказал юный марсовой. – Ты все равно можешь ее курить.
– Нет, не курить мне больше моей волшебной трубки!
– Да нет же, если табак не вымок, ты все равно сможешь ее разжечь!
– Может, ты и прав, парень. Может, она мне еще послужит. Кремень и огниво, должно быть, не промокли, они всегда лежат у меня в закрытой шкатулке.
К счастью, табак, подаренный боцману Вольфом, не вымок. Старик поскорее заправил им разбитую трубку, а затем, усевшись на мягкий фукус, разжег ее и яростно принялся курить, выпуская клубы густого дыма.
Тем временем буря продолжалась. Небо опять потемнело. Шквальный ветер развеял туманную дымку. Вспышки молний разрывали мрак. Грохотал гром. Дождь лил как из ведра, а тяжелые капли разбивались о рифы множеством брызг. Однако беглецы были надежно укрыты от ливня тентом и мирно пережидали шторм, усевшись на мягком зеленом ложе. Чего же еще было желать? Сколько бы ни ревел и ни ярился океан, они были в безопасности, надежно устроившись среди скал, веками выдерживавших натиск свирепых штормов.
Через некоторое время, не выпуская трубки изо рта, Каменная Башка мирно уснул, храпя, как тромбон. Его руладам вторил немец. Малыш Флокко не знал, чем себя занять, и, бормоча ругательства себе под нос, принялся обрывать с тушки альбатроса неподатливые перья.
– Жаркое выйдет то еще! – склонив голову, прошептал он. – Не знаю, что и выбрать – птицу или сушеную треску. Шампанского больше нет, так что эту дрянь и запить-то нечем. Кажется огромным, а мяса всего ничего. Небогатый улов для бретонца из Иль-де-Ба!
Он ощипал птицу почти до половины, когда вдруг заметил в море белесое пятно.
– Корабль! – воскликнул он, отбросив альбатроса, и резко вскочил, подняв вокруг себя целое облако светлых перьев. – Что, если это проклятый фрегат? Господи, пусть нам повезет!
В два прыжка он оказался рядом с Каменной Башкой, похрапывавшим с трубкой во рту.
– Вставай! – закричал он. – Или ты хочешь, чтобы тебя повесили?
– Кто там мелет чепуху? – зевая, отозвался боцман.
– Я, Малыш Флокко. Сюда идет фрегат!
– Тысяча колоколен! Неужто наши шкуры так и не дают покоя проклятому лорду? Говори, что ты там увидал?
– Шторм несет корабль прямо на наши скалы!
– Так это фрегат?
– Не знаю, без подзорной трубы ничего не разглядишь!
– Хорошему моряку труба не нужна! Я и без нее все разгляжу! – смеясь, перебил его Каменная Башка. – Так где же этот знаменитый корабль, прибывший по наши души?
Юный марсовой указал ему на темное пятно. Заботливо припрятав в карман свою трубку, Каменная Башка протер глаза.
Внимательно поглядев на море, он объявил:
– Это корабль, спорить не стану. Да только никакой это не фрегат!
– Ты уверен?
– Я?! Чтобы рыбак из Иль-де-Ба ошибался?
– Бывало, что, перебрав шампанского, ты видел не так четко…
– Ты осел, сынок, ослом и помрешь! Экая жалость! Ведь в остальном ты отличный марсовой!
– Спасибо, приятель.
– Ба! Снова ты забываешь, что я старший по званию!
– Мой дед…
– А, так и у тебя был дед?
– А кто, по-твоему, был отцом моего отца? Орангутанг, что ли?
– Прекрасно! Путешествия многому тебя научили! Так чем же занимался твой дед?
– Продавал вареных осьминогов в тавернах Ле Пулигена. Он оставил мне гарпун, который я сломал, охотясь на гигантского кальмара в подводной пещере, и…
Но Каменная Башка уже не слушал. Глаза его были прикованы к судну, которое волны несли прямо на рифы.
– Да какой же это фрегат? – воскликнул он. – Это бригантина, да еще и размачтованная!
– Есть там кто на палубе?
– Никого!
– Может, всю команду унесло в море?
– Кто знает!
– Думаешь, корабль разнесет о скалы?
– Может, и нет, но пройдет он близко, это точно. Надо готовиться к абордажу!
– Да на что нам эта посудина!
– Ну так довольствуйся разбитым вельботом!
– Ты прав, Каменная Башка. Я помру ослом.
– Еще бы! Ты же не из Иль-де-Ба. Разбуди Ульриха, да поскорее! Корабль все ближе. Как говорил один голландский адмирал, его можно взять прямо на лету.
– Какой ты мудрый! Вот это кругозор!
– Молчи, мошенник! Слушай меня.
– Есть, капитан!
Малыш Флокко подбежал к немцу и принялся трясти его что было сил. Тот вдохнул свежего морского воздуха и сел.
– Плавать умеешь? – спросил его Каменная Башка.
– Я родиться на берегах большой реки, – ответил немец. – Я много плавать.
– Вот и чудно! А пару миль смог бы проплыть?
Немец уверенно кивнул.
– Какие крепыши эти немцы! – воскликнул бретонец. – Понятно теперь, почему англичане набирают наемников в немецких княжествах. Сильные, здоровые ребята! Туповаты, правда, зато с готовностью идут на смерть. Если б не они, американцы давно бы прогнали этих любителей чая!
– Кого это ты имеешь в виду? – спросил Малыш Флокко.
– Ты что, не знаешь, что англичане обожают чай?
– Я не видал, чтобы они пили что-то, кроме джина и бренди!
– Так то английские моряки, – с важным видом объяснил боцман.
Он снова стал следить за бригантиной, которая шла прямо на рифы, точно ее направлял на скалы коварный рулевой.
