– Положись на меня! Через час уже сможем стрелять из ружей.
– А лазить они умеют? – спросил Ульрих, указав на гризли.
– Только медвежата. Потом они становятся слишком тяжелыми, чтобы лазить по деревьям. А вот бурые медведи легко взберутся на мачту.
– Ты их фидел в трюме, папаша?
– По меньшей мере их там двое.
– Очень плохо, папаша!
– Да, я бы предпочел, чтобы этот корабль вез кофе да сахар!
Бородач тем временем хозяйничал на палубе, не обращая ни малейшего внимания на затаившихся на марсе моряков, добраться до которых ему было не под силу. По всем шканцам были расставлены бочки и ящики. Должно быть, злополучный экипаж не успел погрузить в шлюпки все припасы из кладовой.
Почуяв съестное, гризли с глухим рычанием вперевалку взобрался по лестнице на шканцы.
– Вот ведь мошенник! – воскликнул Малыш Флокко. – Сейчас он наестся от пуза! Все сожрет, нам ни крошки не оставит!
– А вот и нет, – сказал боцман. – Как только порох подсохнет, нашему знакомцу придется подарить нам эти окорока. И попомните мое слово, мы устроим настоящее пиршество. А пока пусть зверь набивает брюхо.
– А где остальные?
– Кажется, я видел их на батарейной палубе.
– Может быть, они вернулись в клетки?
– Ты, что ли, их туда загнал?
– Да нет, я предпочитаю оставаться на марсе.
– А было бы неплохо, если бы кто-то их туда препроводил. Может, гризли лазить и не умеют, зато ягуары и пумы живут на деревьях и охотятся на дичь. Если они взберутся на мостик и заметят нас, нам несдобровать! Марсы не так уж высоко, и потом, есть еще лини!
– Уберем-ка их прочь, пока наши новые друзья ими не воспользовались!
– Вот это славная мысль, Малыш Флокко! Оставим лишь один канат, чтобы самим спуститься с мачты.
Гризли тем временем накинулся на ящики и бочки, разбрасывая их мощными лапами. Нюх его не подвел. Медведь учуял запах солонины, галет и бочонка с салом. Ни одному гризли никогда еще не встречалось такое изобилие пищи, и Бородач довольно рычал. Он жадно бросался то на одно, то на другое угощение. Особенно ему пришлись по вкусу галеты, судя по тому, с какой невероятной скоростью они исчезали в его пасти.
– Приятного аппетита, мистер Бородач! – крикнул Малыш Флокко.
Гризли не слишком понравилась любезность марсового. Встав на задние лапы, он распахнул страшную пасть и угрожающе заревел.
– Да эта скотина совсем обезумела! Что скажешь, боцман?
– Не забывай, что гризли в лицеях не обучались! Поэтому они такие грубияны! – отозвался бретонец. – Пускай себе рычит… пока мы не сможем стрелять! Что там наш порох?
– Через четверть часа совсем просохнет.
– Смотри, чтобы порох был совершенно сухим. Холостой выстрел может дорого нам обойтись.
Из глубин трюма донеслась устрашающая какофония рева, рычания и воя. Звери учуяли запах съестного, которым гризли делиться не собирался, и с ожесточением бились о прутья, пытаясь выбраться из клеток.
– Господь всемогущий! – воскликнул Малыш Флокко, прикрыв уши руками. – Вот это музыка!
– Можно подумать, в трюме репетирует немецкий военный оркестр! – не без намека отозвался Каменная Башка.
Немец обиделся. Он не мог поверить, что кто-то осмелился оскорбить немецкие оркестры, считавшиеся лучшими в мире.
– Ты, папаша, не музыкант, – вскинулся он. – У тебя плохие уши.
– Ты прав, Ульрих! – расхохотался бретонец. – Для моих ушей куда более привычна музыка абордажных орудий.
– Ja, ja! У тебя повреждены парапанные перепонки!
– Парапанные что?.. Что это, черт возьми, такое? Объясни-ка мне на нормальном языке, я хоть полечусь от этой новой болезни!
– У тебя, папаша, поврешденный слух.
– Теперь ясно! А все-таки я могу отличить рычание ягуара от рыка пумы или медвежьего рева.
– А я всегда различу вой голодной собаки! – вмешался Малыш Флокко.
Каменная Башка бросил на него гневный взгляд.
– Жить тебе надоело, что ли, мошенник! – прикрикнул он.
– Ну давай же, отправь меня к праотцам, если осмелишься! Бретонец-братоубийца!
– Каналья! Вечно хочешь, чтобы за тобой осталось последнее слово?
– Потому как мы, пулигенцы, будем похитрее ваших!
– Тысяча колоколен! – воскликнул боцман. – Похоже на то. Этот городишко породил целую породу мошенников!
– Наконец-то дошло, четырех лет не прошло!
– Четыре года мы знакомы и четыре года собачимся! Но сейчас хватит, Малыш Флокко. Нам нужно подумать о диких зверях.
– О тех, что собрались сожрать гризли?
– Хм… Для них это слишком крепкий орешек. Гризли покажут ягуарам, почем фунт лиха! Проклятье!
– Что такое?
– Смотри!
На палубу, утробно рыча, выбрался великолепный пятнистый хищник размером с молодого индийского тигра.
– Вот это зверь! – восхитился немец.
– Этот зверь с наслаждением вонзил бы клыки в твои толстые розовые бока, приятель, – сказал боцман.
– Пристрелить его?
– А как же!
– Сейчас?
– Возможно… Малыш Флокко, порох просох?
– Так точно! – отозвался юный марсовой.
– Так заряжай скорее!
– Есть! – отозвался Малыш Флокко, которого забавляло, что на палубе один за другим появляются дикие звери.
– Еще один! – воскликнул немец.
– Тысяча колоколен! – взорвался Каменная Башка. – Неужто все выбрались из клеток?
Заглянув в раскрытый люк, боцман увидал покрытого густой рыжей шерстью зверя чуть больше волка, с круглой головой и длинными усами.
– Это пес? – спросил Ульрих.
– Да это же лев, приятель!
– Такой маленький и без грифы?
– Это не африканский лев, а американский. Они хоть и поменьше, но очень опасны и нападают на людей. В свирепости эти небольшие львы не уступают африканским. Давай сюда мушкеты, Малыш Флокко!
– Держи, Каменная Башка, – подал ему оружие марсовой.
– Ты уверен, что порох достаточно просох?
– Зуб даю. Если мушкет не выстрелит, бросьте меня зверям!
Старик-бретонец взял одну из аркебуз и, прицелившись, сказал:
– Отныне мы не должны впустую тратить боеприпасы. Бедняга Бородач! Несладко ему придется, когда он столкнется с двумя такими крепкими противниками!
