– Ульрих, – сказал юный марсовой, – смотри не сломай древнюю реликвию! Ее еще дед Каменной Башки курил, она черт знает из каких краев!
– Из Малой Азии, осел ты этакий! – воскликнул боцман.
– Наверное, принадлежала какому-то турецкому султану?
– А ты как думал!
– Так-то, Ульрих! Будешь курить трубку, принадлежавшую самой худшей каналье на всем свете!
– Да что ты знаешь о турках? – вскипел боцман.
– Мой дед…
– Это которого на кол посадили в Негропонте?
– Да я уж и не помню! Помню только, что погиб он где-то в Турции, и не самой легкой смертью.
– Дай-ка мне лучше карабин. Надоело глядеть, как вы стреляете.
– Так взял бы топор и спустился на палубу! Твой дед уж точно не сидел бы тут без дела, ехидничая над нашими выстрелами.
– Тысяча колоколен! Ты обвиняешь меня в трусости?! Это меня-то, бретонца из Иль-де-Ба? Да я знаешь сколько акул перебил в свое время! Держи карабин, я спускаюсь.
– Каменная Башка, ты что, совсем спятил?
– Постой, папаша! – воскликнул немец.
Однако бретонец уже начал спускаться по линю, прижав к себе топор. К счастью, ему предстояло сразиться всего с одной акулой, из раны которой фонтаном хлестала кровь.
– Папаша! С ума сошел! – прокричал Ульрих.
– Совсем рассудка лишился! И все из-за старой трубки! Посмотрим, что он собирается делать.
Боцман спрыгнул на палубу и с топором наперевес решительно пошел к акуле. Та уже не подпрыгивала, а обессиленно вытянулась между обрубками грот- и фок-мачты, клацая острыми зубами. Все вокруг было залито кровью.
Неустрашимый боцман без колебаний бросился на акулу, сначала обрубив ей кусок хвоста, а затем раздробив череп мощным ударом топора. Судно качнуло, и раненое чудовище, забившись в предсмертных судорогах, упало в океан.
– Что на это скажешь, Малыш Флокко? – спросил боцман, потрясая окровавленным топором.
– Что ты убил полумертвую акулу! – прокричал в ответ марсовой.
– Ах ты, пройдоха! Сам-то на марсе посиживаешь! Спускаться не торопился!
– А зачем мне беспокоиться! Мне и здесь хорошо!
– Какой же ты бретонец! Сразу видно, что ты не из Иль-де-Ба! Ладно уж, спускайтесь.
– А ужин будет? – спросил немец.
– Если что-нибудь разыщем, то будет.
Немец и юный марсовой спустились на красную от крови палубу.
– Вперед на поиски! – воскликнул боцман. – Надеюсь, затаившихся медведей и ягуаров мы больше не встретим. А все-таки прихватите на всякий случай карабины.
– Нет, папаша! Тай мне свой топор, а я тебе потарю две лапы огромного медведя!
– Где же ты их возьмешь? Что ты несешь, Ульрих?
– Где? – вдруг закричал Малыш Флокко. – В кладовой, где же еще! Ты что, забыл, как вы прикончили там медведя?
– Три тысячи колоколен! Совсем я выжил из ума! После стольких приключений и про медведя позабудешь! Вперед, за лапами! А я пока разожгу печь!
Марсовой вскинул на плечо карабин, а немец вооружился топором, и оба пошли в направлении кладовой. Боцман же направился на шканцы и в изумлении остановился. Нагруженная припасами шлюпка все еще была привязана под кормой.
– Только англичане способны построить такую крепкую шлюпку! – воскликнул он. – Немного воды набралось, ну да ничего, вычерпаем! Пока же пора набить пузо! Вот уже сутки, как у нас во рту ни крошки не было!
Кухня располагалась у бакборта. У плиты хранились запасы угля и дров. Немедля раздув мехи, Каменная Башка развел огонь. В ту же минуту на палубе появились немец и марсовой, неся огромные медвежьи лапы и ящик английских галет.
– Щепки разбитого фрегата! – воскликнул боцман. – Еще и сладкое! А бутылки, случаем, не нашлось, Малыш Флокко?
– Все до одной разбились! Наверное, медведь постарался!
– И поплатился за это своими лапами!
Все трое принялись за стряпню. По палубе быстро распространился волшебный запах жареного мяса. Волны то и дело перехлестывали через фальшборта, с шумом омывая палубу. Но как бы ни волновалось море, друзья на время оказались вне опасности. Судно настолько крепко застряло на рифах, что только взрыв мины смог бы снять его с мели.
– Жаль, с нами нет баронета! – воскликнул Малыш Флокко, когда боцман снимал с огня прожаренную на славу медвежью лапу.
– Хочешь испортить мне аппетит? – нахмурившись, пробормотал Каменная Башка.
– Но мы должны думать и о нашем капитане!
Каменная Башка печально вздохнул и тут же разразился потоком проклятий.
– Помолчи, мальчишка! Вот набьем пузо, тогда и поговорим!
Он бережно положил сочную медвежью лапу в глубокое стальное блюдо.
Несмотря на переживания и жестокую качку, друзья жадно набросились на еду, заедая мясо английскими галетами. Недоставало лишь вина. Морякам пришлось довольствоваться протухшей пресной водой из огромного бочонка с кормы судна.
– Пора поговорить? – поглаживая сытое брюхо, спросил Малыш Флокко.
– Минуту, – строго остановил его Каменная Башка. – Мой дед никогда не принимал важных решений, не раскурив трубку.
– Она помогала ему думать?
– Похоже на то.
Боцман разжег свою легендарную трубку, выпустил три-четыре колечка дыма и, подождав, пока дым не рассеется, сказал:
– Я сам в это не верю, но шлюпка все еще на месте.
– Быть не может! – воскликнул Малыш Флокко.
– В ней набралось порядочно воды, ну да мы ее вычерпаем.
– И что ты предлагаешь делать?
– Отправиться на поиски фрегата, – решительно объявил Каменная Башка.
– Ты хочешь сказать, на поиски «Громовержца»?
– О капитане пока не волнуйся. Вскоре нам предстоит снова встретиться с нашим корветом. «Громовержец», верно, и сам курсирует в поисках маркиза Галифакса.
– Но ведь с фрегатом могло приключиться все, что угодно! Может, он разбился о скалы!
– Вот это нам и предстоит выяснить. Ведь на фрегате возлюбленная нашего капитана!
– И ты надеешься умыкнуть ее у маркиза? – спросил юный марсовой.
– Если фрегат сел на мель, мы пойдем на абордаж!
– Что, втроем?
– Двое бретонцев и немец, разве этого мало? Напав неожиданно, мы их разобьем в пух и прах!
– Это точно!
– А сейчас, – продолжал бретонец, – остается дождаться, когда утихнет шторм, и спустить на воду шлюпку. А пока мы можем немного отдохнуть.
Спустившись на батарейную палубу, он соорудил из старых парусов три постели. В последний раз поглядев на юг, где исчез злополучный фрегат, друзья улеглись бок о бок.
