– Будь осторожен, Малыш Флокко. Если краснокожие тебя поймают, тебя ждет мучительная смерть.
– Пусть сначала попробуют!
Юный храбрец схватил кортик, ползком пробрался сквозь чащобу и исчез в сумерках.
Каменная Башка и немец зарядили свои карабины, готовясь прийти на помощь товарищу. Они знали, что одно ружье для краснокожих страшнее, чем полсотни копий. Бескрайний лес продолжал шуметь от шагов десятков дикарей.
– Папаша, – прошептал наемник, – куда идти эти индейцы?
– Должно быть, случилось нечто важное, если они покинули свои хижины и среди ночи собрались на войну. Судя по всему, мимо нас прошло уже не меньше тысячи воинов.
– Может, они фоефать с каким-то фражеским племенем?
– Кашется, они собрались напасть на лагерь англичан. К сошалению или к счастью, но они опоздали.
– А что делать нам, папаша?
– Дождемся Малыша Флокко.
– Но почему «Громовершец» больше не стрелять?
– Должно быть, сэру Уильяму стало известно, что рядом фрегат, и он движется осторожно, тем более что кругом рифы… Проклятье! Послушай, Ульрих! Еще воины!.. Если мы попадемся, нам конец!
По лесу эхом отдавалась поступь еще одного отряда. Казалось, все индейцы великого Флоридского полуострова оставили свои хижины в сосновых борах и лагунах и двинулись к морю.
Что это было? Переселение целого народа? Дикари всегда были в поиске новых земель, новых врагов, новых завоеваний, так что и этот вариант нельзя было сбрасывать со счетов.
Каменная Башка заволновался: что, если отряд краснокожих повернет в сторону бухты, где ждала их шлюпка?
«Куда запропастился Малыш Флокко? – с тревогой спрашивал он себя. – Что, если дикари сняли с него скальп? Если так случится, не утешиться мне никогда».
– Папаша, – наконец сказал немец, – позволь мне тоже пойти посмотреть. Не могу я здесь остафаться.
Не успел бретонец ответить, как из зарослей пассифлоры показался проворный, как белка, юный марсовой.
– Уж не хочешь ли ты, чтобы я умер от беспокойства! – набросился на него боцман. – Что там творится?
– Идет множество индейцев, вооруженных до зубов, – рассказывал юный марсовой. – Кажется, их не меньше тысячи.
– Куда они направляются?
– К лагерю англичан.
– Негодяи! Они хотят напасть на лагерь ночью и перерезать сонных солдат! За нашего лорда я не беспокоюсь, туда ему и дорога, но в лагере осталась невеста сэра Уильяма… Хорошо, что фрегат, должно быть, уже вышел в море. А нам пора в нашу шлюпку! Готов поспорить, «Громовержец» где-то неподалеку. Путь свободен, и нам пора плыть.
Они прислушались. Казалось, лес затих. Они двинулись сквозь чащу.
Сквозь густые ветви деревьев Северную звезду было не различить. Они шли наугад, в то же время опасаясь неожиданного возвращения дикарей. Ступая по глинистой почве, герои наконец оказались на берегу бухты.
– Погодите! – воскликнул Каменная Башка. – Сначала удостоверимся, что там никто не притаился. Эти места полны страшных сюрпризов. Черт подери! Кто-то забрался в нашу шлюпку! Видите? Там кто-то раскачивается!
– Папаша, это медведи! – воскликнул немец, вскидывая карабин.
– Ульрих, что ты несешь!
– Папаша, это прафда! Там два огромных медведя!
Боцман снова ударил себя по лбу.
– Что за наваждение! – воскликнул он. – Опять эти медведи! Без шлюпки до «Громовержца» нам не добраться!
– Может, корвет уже и так ушел слишком далеко, – сказал Малыш Флокко.
– Не каркай, и без того худо.
– А я не боюсь медведей, – сказал немец. – Я на них охотился на родине.
– Тогда пойдем и прогоним их, – сказал Каменная Башка.
Немец не ошибся. Два громадных бурых медведя из тех, что обитают в лесах и болотах Флориды, забрались в лодку и развлекались, раскачивая ее. В любую минуту шлюпка грозила перевернуться. Здесь не было ничего удивительного: медведи любят поиграть, когда не чуют опасности. Расшалившись в лодке, они с удовольствием выделывали гимнастические трюки на рангоуте. Однако лучше бы они нашли другое место для развлечений.
– Что будем делать, Ульрих? – спросил Каменная Башка, готовясь выйти на берег.
– Пристрелим их, папаша, – ответил немец.
– На звук выстрелов сбегутся целые орды индейцев!
– Кортиком их не прирежешь. Медведи очень сильные, они нам все кости переломают.
– А потом, – сказал Малыш Флокко, – как только мы их прикончим, мы сразу сядем на весла и уйдем в море. У краснокожих здесь нет каноэ.
– И правда, – признал боцман. – Цельтесь хорошенько! Вы стреляйте им в голову, а я добью их кортиком.
Однако медведи, тут же почуяв приближение людей, спрыгнули на берег и угрожающе поднялись на задние лапы.
– Давайте, пока они до нас не добрались! – закричал боцман.
Ульрих и Малыш Флокко присели, чтобы получше прицелиться.
– Тот, что справа, мой! – сказал юный марсовой.
– Мой лефый, приятель, – отвечал Ульрих.
Выставив вперед когтистые лапы, медведи пошли прямо на них. Они были уже всего в пятнадцати футах.
– Огонь! – скомандовал боцман.
Выстрелы грянули одновременно, и раненые медведи кубарем покатились вниз с крутого берега. Один из них, собрав последние силы, снова поднялся на задние лапы и пошел на людей, однако на его пути встал вооруженный смертоносным кортиком боцман. Малыш Флокко и немец размахивали карабинами, готовые использовать их вместо дубин.
Медведь, из горла которого хлестала кровь, стремительно кинулся на боцмана, пытаясь зажать его своими мощными лапами. Однако он нашел достойного противника.
Дважды Каменная Башка отпрыгивал в сторону, уклоняясь от атаки, но потом бросился прямо на медведя. Лезвие кортика по рукоять погрузилось в толстую шкуру хищника.
– Отправляйся на свои медвежьи небеса! – воскликнул боцман.
Медведь с диким ревом протянул вперед передние лапы, широко распахнул клыкастую пасть, но тут силы оставили его, и он рухнул на землю рядом со шлюпкой.
– Наша бретонская звезда нас не оставила! – сказал Каменная Башка. – Хоть бы индейцы…
– Они уже здесь! – вдруг воскликнул юный марсовой. – Бежим! Бежим!
Семь или восемь индейцев, в одних лишь головных уборах из цветных перьев, с боевым кличем выскочили на берег, привлеченные шумом выстрелов. В руках они сжимали огромные луки и тяжелые дубины. Трое друзей находились от них примерно в пятидесяти метрах. Они прыгнули в лодку, взялись за весла и пошли в море так быстро, как только могли. Вслед им полетели отравленные стрелы, но они были уже слишком далеко.
