– Вперед, товарищ! – приказал англичанин.
– Я тут подумал, что в казармах жарковато. Вернусь-ка я лучше в таверну да выпью еще пару бутылочек. Присоединяйтесь, я угощаю!
Сержант на мгновение заколебался. Однако, возможно, заподозрив этого необычного немца, который говорил по-английски совсем не так, как другие наемники, он сказал:
– Нет. Вы должны следовать за мной в казарму.
– Завтра, – отозвался боцман.
– Сейчас же.
– Мы еще не напились как следует!
– Напьетесь в другой день.
– Если уж я что решил, меня не переспоришь.
– Что такое? Бунт?
– Называйте как хотите, мне все равно.
– Стыдитесь, вы же сержант!..
– Тем более нечего мне указывать, – отвечал Каменная Башка, обнажая саблю.
Трое его друзей тут же выхватили сабли и набросились на вооруженных карабинами шотландцев, оглушив их тяжелыми рукоятями. Но сержант решил схватиться с Каменной Башкой. Беспорядочно размахивая во все стороны саблей, он закричал:
– В казарму, или я разрублю вас на куски!
Однако он слишком нетвердо держался на ногах, чтобы сразиться с четырьмя отчаянными смельчаками. Шотландцы, скорее пьяные, чем оглушенные, так и остались лежать в грязи посреди дороги, не подавая признаков жизни. Братья-немцы тут же их разоружили: один выстрел карабина мог поднять на ноги всю казарму.
– Предатели! – свирепо прорычал англичанин. – Меня вам не запугать! Я вас живо отправлю к капитану Гамильтону!
Он бросился на боцмана, однако в самый неподходящий момент силы его покинули, и он поскользнулся. Бретонец, которого никто не мог перепить, тут же ударил его по затылку рукоятью сабли. Сержант рухнул без чувств.
– Быстрее! К шлюпке! – воскликнул боцман.
– Зайдем к погемцу! – сказал Вольф. – Он фсе знает и готоф помочь. Ради меня он пойдет на все. Однажды я спас ему жизнь в битве с канадскими индейцами.
– Но только на минуту!
– Отлично.
Четверо друзей во весь дух пустились обратно по темной дороге. Едва заметный во влажной темноте фонарь указывал на таверну богемца. Друзья влетели туда пулей с обнаженными саблями в руках и захлопнули за собой двери.
Богемец ожидал их возвращения. Он предполагал, что патрулю не суждено было добраться до казарм.
– Вас преследуют? – спросил он.
– Нет, – отвечал Вольф.
– А где патруль?
– О них не беспокойся! Вряд ли они придут в себя до утра!
– Вы их ранили?
– Всего лишь оглушили, и только.
– И все же это не шутки! – покачав головой, сказал богемец. – Если завтра вас схватят, то расстреляют без всякого суда.
– Знаем, – сказал Каменная Башка, – поэтому мы не намерены здесь оставаться…
– Вы хотите предупредить Корсара?
– Так вы знаете эту печальную историю?
– Прекрасно знаю. Услышав от Вольфа о вашем желании поскорее вернуться к американцам, я сразу решил, что сделаю для вас все, что в моих силах. Вольфу я ни в чем не откажу, я ведь обязан ему жизнью. Я могу укрыть вас в подземельях у часовни Святого Иакова. Ключи от туннеля хранятся у моего зятя. Там можно разместить хоть пятьсот солдат.
– О, если бы мы да еще пятьсот корсаров могли ворваться в часовню в день свадьбы!.. – воскликнул Каменная Башка. – Думаю, это не так уж сложно.
– Уж больно вы торопитесь, сержант, – сказал богемец. – Однако мне по душе ваша отвага, и, если хотите, я открою корсарам подземелье. Часовня расположена на пустоши и совсем не охраняется. Корсары могли бы высадиться там под покровом ночи.
– Нужно, чтобы один из нас остался здесь, – сказал боцман, – чтобы подавать корсарам сигналы.
– Я могу остаться, – сказал Вольф, – федь мне здесь ничего не грозит. Маркиз не позфолит меня расстрелять.
– Так, где эта самая часовня? – спросил боцман.
– К востоку от фонаря, в тысяче футов от старинных укреплений, – отвечал богемец.
– Кажется, мы видели ее, когда входили в порт. Каменное здание, которое я было принял за крепость.
– Вы сумеете ее найти?
– Да. План таков: Вольф остается здесь, а мы поплывем к Корсару и сообщим ему печальные известия. Уж не знаю, что нас ждет, но американцы, конечно, не оставят в трудную минуту товарища, который столько раз рисковал жизнью во имя независимости их родины.
– Папаша, – сказал Вольф, – я пуду шдать фас в подземелье. Поторопитесь!
– Мы должны успеть туда до начала церемонии. Что ж, нам пора.
Братья-наемники обнялись на прощание, и Каменная Башка, Малыш Флокко и Ульрих поспешили в порт. Они взяли с собой факел и оставленные у богемца карабины.
Санди-Хук спал. Бодрствовали лишь часовые, но и те не могли ничего различить во тьме. Лишь несколько морских фонарей на мачтах кораблей говорило о том, что морской флот не спит.
Двое бретонцев и немец уже дошли до последней улочки, отделяющей их от лодки, когда позади послышалось эхо шагов, приглушенные проклятия и бряцание сабли.
– Что это за дьявол у нас на хвосте? – пробормотал Каменная Башка, поскорее потушив факел.
– Дьявол? Да это, видно, сержант очнулся и ищет нас, чтобы потащить в казармы, – ухмыльнулся Малыш Флокко. – Зато его солдатам явно не до преследования, по крайней мере, я их не вижу.
Схватив карабин за ствол, боцман обернулся.
– Кто идет? – прокричал он.
– Тот, кто отправит тебя на тот свет!
Из тьмы показалась фигура мужчины, неуверенно продвигавшегося вперед, будто морской краб, и вслепую размахивавшего саблей.
Действительно, то был английский сержант, который продолжил патрульную службу в одиночку, оставив солдат в придорожной канаве.
– Я знал, что найду вас, – сказал он, остановившись.
– Да что вы! – воскликнул Каменная Башка, который, несмотря на спешку, забавлялся от души.
– Я лучший сержант Тридцать четвертого Уэльского полка, и я заставлю вас вернуться в казарму.
– Разве ты не видишь, что ты пьян в стельку?
– Это я-то пьян?! – завопил англичанин. – Вот посмотришь, как я арестую всех троих, даже не вынув сабли из ножен. Я проучу вас кулаками, упрямцы!
Отбросив саблю, он, потрясая кулаками, бросился на боцмана.
– Прикончи его, Каменная Башка! – воскликнул Малыш Флокко. – Если ты этого не сделаешь, болван нам все испортит!
– Оставь это мне, – отвечал боцман, отдав ему карабин и приняв боксерскую стойку.
– Сдавайся! – закричал ему англичанин.
