Я сказал ему, что понимаю ее, потому что не сомневаюсь: в доме мужа с этой бедной женщиной обращались как с рабыней. Если верить Зераху, тот человек увез мать Исет на своей лодке. Я спросил, как зовут торговца и как называется его остров. Зерах все прекрасно запомнил: торговца зовут Амиклас, а уплыл он на остров Стронгиле.
Услышав название острова, Астерион незамедлительно обратился к Хети со словами:
— Мы не знаем, кто такой Амиклас, но знаем, где находится остров Стронгиле. Узнай же и ты, наш гость, что это очень красивый и очень богатый остров, окруженный несколькими столь же прекрасными островами, и расположен он к северу от Каптары. Его жители говорят с нами на одном языке, и торговля между нашими островами процветает. На нашем языке «стронгиле» означает «круглый». Этим названием остров обязан своей форме и расположенной в его центре высокой конической горе с глубокой впадиной на вершине. Говорят, что через это отверстие, откуда время от времени вырываются клубы дыма, во времена великой войны богов Офион бежал в недра земли. Возможно, однажды он вновь поднимется на поверхность, изрыгая пламя и дым.
— Не говори так, господин мой Астерион, — обратилась к мужу царица. — Для жителей этого острова было бы большим несчастьем, если бы Офион попытался прорваться сквозь груды земли и камня, которыми богиня-победительница засыпала отверстие на вершине, чтобы помешать ему вырваться из заточения.
10
Хотя уже давно наступила ночь и слуги зажгли лампы, Алкиона попросила Хети продолжить рассказ.
— Ты ведь понимаешь, как нам хочется узнать, что же случилось с тобой, когда ты оказался в столь затруднительном положении!
Все собравшиеся поспешили с ней согласиться. И Хети снова заговорил:
— Я не все рассказал вам о моей встрече с человеком, который, позволю себе вам напомнить, оставался моим тестем. Он наконец согласился сообщить мне, где спрятан мой сын. Оказалось, Амени находился в деревне, достаточно далеко от Авариса, и Зерах уверил меня, что жители этой деревни исключительно ааму. Несколько поколений его соплеменников проживали в том месте, образовав общину, которая подчинялась наместнику Авариса.
Зерах сказал, что я могу поехать и забрать сына в любое время, и добавил, что Иенсес в полной безопасности, так как пребывает под защитой своего дяди и жителей деревни. Услышав имя, произнесенное Зерахом, я был ошеломлен. Я заявил, что моего сына зовут Амени.
— Это его египетское имя, — пояснил мой тесть, — но мы дали ему имя, традиционное для нас, ааму, и для гиксосов. А разве тебя, наследника царства пастухов, не нарекли Хианом? Разве не согласился ты с гиксосами, что отныне это твое настоящее имя?
Что мог я на это возразить? Да и не стоило затевать ссору из-за такой мелочи, как имя. Тем более что Зерах был прав: я признал себя гиксосом и вел себя как знатный представитель этого народа. Я сказал себе, что могу еще немного повременить с поездкой в ту деревню, потому что рядом со мной сын будет в большей опасности, чем в семье своего дяди Хануна. Тесть поклялся, что его сын хорошо относится к мальчику, и я охотно ему поверил. Узнав о смерти деда, я отказался от мысли сделать из мальчика Повелителя змей — в сложившихся обстоятельствах у меня не было времени самому заняться его обучением.
В тот момент моей первоочередной целью было прогнать из дворца Акирума и его приспешников. И следующие слова Зераха только укрепили меня в моем намерении. Очевидно, тот день стал для нас с Зерахом днем откровений: он сообщил, что не кто иной, как Акирум обратился к нему с просьбой поднять против меня ааму в тот день, когда только вмешательство моей Аснат спасло нас с Сахатором от смерти. И вот этот Акирум пришел к Зераху незадолго до того как Якебхер захватил власть, и спросил, станет ли тот поднимать своих соседей-соплеменников против Зилпы и Яприли. Зераху не откажешь в осторожности и хитрости, поэтому ответ Акирум получил расплывчатый: мол, я охотно тебя поддержу, однако не настолько меня уважают соплеменники, чтобы по моему слову восстать против чиновников, власть которым дал наследный царевич по воле царя.
Я спросил себя, какие цели преследует Зерах, рассказывая мне все это, ведь он должен был меня ненавидеть! Но потом я подумал, что жажда власти и наживы перевесили в нем злопамятство. Расчет его мог быть прост: как бы то ни было, я оставался наследником трона, а теперь, когда царя убили, стал законным царем гиксосов. Значит, если я низвергну узурпатора и верну себе трон, то непременно вознагражу Зераха за доброе к себе отношение. Я буду чувствовать себя обязанным, поэтому выполню свое обещание сделать его правителем Авариса и прилежащих земель. Да еще и заговорщики, убив мою супругу Аснат, тем самым воссоединили меня с первой моей супругой Исет, а значит, Зерах станет тестем законного царя, если я все-таки взойду на престол. А если в этой войне я проиграю, никто и не узнает о нашем мирном соглашении. Видя мою решительность, он, наверное, не сомневался в том, что я захвачу дворцовый квартал и убью Акирума — единственного человека, который мог упрекнуть его в нежелании поднять своих соплеменников-ааму, чтобы помочь сторонникам Якебхера завладеть городом.
Расчет этот был мудрым, и, что особенно важно, это было мне на руку, пусть даже Зерах и не относился ко мне приязненно.
Я воспользовался моментом и спросил, давно ли он видел моего сына и все ли с ним в порядке. Но он ответил, что не получал новостей от Хануна с тех самых пор, как отправил его с семьей в ту деревню. Зерах напомнил мне, что я установил за его домом слежку, поэтому он решил не ездить туда сам, а поскольку в доме осталась одна-единственная служанка, ее Зерах послать тоже не мог. Он заверил меня, что сын его Ханун получил разрешение вернуться в город или прислать кого-то только в случае, если членам семьи будет грозить опасность или кто-то заболеет.
Воспользовавшись неожиданным потеплением в наших отношениях, я осмелился спросить, кто же на самом деле Мермеша — человек, которого Зерах подослал ко мне, когда я возвращался в Великий Город Юга, чтобы за мной шпионить и выведать, где мы с Исет живем. И на этот раз он даже не попытался слукавить или скрыть от меня правду. Он рассказал, что Мермеша — сын египтянки и торговца с острова Стронгиле. Этот торговец обосновался в Аварисе во времена, когда моряки с Островов посреди моря часто приплывали со своими товарами в порты дельты. Неудивительно, что сын его получил египетское имя Мермеша и с детства знал оба языка — египетский и родной язык отца. Зерах тесно общался с отцом Мермеши и ростом своего благосостояния был в значительной степени обязан торговле с его соплеменниками-островитянами. Отец Мермеши выполнял роль посредника между ними. Когда наместник Авариса Ренсенеб (которого я впоследствии убил), прикрываясь приказами царя, стал увеличивать пошлины на ввозимые товары, жителям островов стало невыгодно торговать с египтянами. Чего нельзя было сказать о гиксосах и ханаанеях, потому что царь Шарек всячески поощрял торговые связи. В это самое время умер отец Мермеши, и мать его оказалась в бедственном положении. Из чувства признательности к человеку, благодаря которому он обогатился, Зерах стал помогать вдове, посылая ей продукты и вещи, необходимые для того, чтобы сводить концы с концами. Но ни ее, ни Мермешу к себе в дом он никогда не приглашал, поэтому Исет и не знала его. Ему несложно было уговорить Мермешу проследить за мной. А я проникся к нему симпатией и сам привел в свой дом.
