Эти Положения закрепляли следующие принципиальные решения:
— правительственная ВЧ-связь предназначается для прямых междугородных телефонных переговоров ЦК ВКП(б), правительства СССР и руководства отдельных наркоматов с центрами союзных республик и главнейшими пунктами СССР;
— включение абонентов в сеть ВЧ-связи производится по решению правительства СССР;
— пользование аппаратами ВЧ-связи разрешается только лицам, которым аппарат персонально установлен, или их непосредственным заместителям;
— с целью сохранения государственной тайны ведение совершенно секретных переговоров или передача открытым текстом телеграмм по ВЧ-связи запрещается;
— оперативное и техническое обслуживание ВЧ-связи осуществляется штатом НКВД СССР;
— правительственная ВЧ-связь работает по телефонным линиям НКС. В необходимых случаях для организации ВЧ-связи могут быть использованы телефонные линии наркомата путей сообщения, НКО, НКВМФ и других наркоматов;
— возмещение затрат НКС на обслуживание телефонных линий, используемых правительственной ВЧ-связью, производится за счет специальных ассигнований.
Этим же распоряжением НКВД было предложено внести в Совнарком СССР предложения по сокращению списка абонентов ВЧ-связи. Такие предложения 17 мая 1941 года были представлены и утверждены распоряжением СНК СССР от 2 июня 1941 года. Количество абонентов было сокращено на 146 (с 735 до 589).
Руководителям наркоматов, в которых имелись абоненты ВЧ-связи, была направлена информация об утверждении положения о порядке эксплуатации правительственной ВЧ-связи, сокращении количества абонентов из-за перегрузки этой связи с применением утвержденных СНК СССР списков абонентов.
Вот как писал о значимости правительственной связи в своих воспоминаниях ветеран Н. С. Карпов: «Этой связи предоставлялось достаточно серьезное значение, количество аппаратов было очень ограничено, и никто не знал, даже среди сотрудников НКВД, о существовании ВЧ-связи. Когда начальник Управления НКВД Дукельский выходил из кабинета, то телефонный ВЧ-аппарат он закрывал в письменном столе. Так поступали и другие абоненты».
3.4. «Советское ухо» и «Большой террор»
С июня 1936 года нарком путей сообщения Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) вместе с новым наркомом внутренних дел Николаем Ивановичем Ежовым (1895–1940) занялся расследованием обстоятельств деятельности прежнего наркома внутренних дел Генриха Григорьевича Ягоды (1891–1938) и возможной несанкционированной установки техники прослушивания на правительственных линиях связи. Спустя некоторое время они обнаружили многочисленные нарушения, которые допускал Г. Г. Ягода. Он несанкционированно прослушивал разговоры многих членов правительства, в том числе и самого И. В. Сталина.
Г. Г. Ягоду арестовали в марте 1937 года, после чего он рассказал, что дал указание начальнику ОО ГУГБ НКВД Карлу Викторовичу Паукеру (1893–1937) прослушивать все телефонные разговоры И. В. Сталина, в том числе и те, которые велись по ВЧ-связи. С этой целью он неоднократно посылал К. В. Паукера в Германию для приобретения специальной аппаратуры для дистанционного прослушивания. Ее обнаружили в его рабочем кабинете и на одной конспиративной квартире НКВД, которую использовал только Г. Г. Ягода.
Для подтверждения этого приведем выдержку из такого документа, как «Протокол допроса № 5 Ягоды Генриха Григорьевича от 13 мая 1937 года» (ЦА ФСБ. Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 117–145):
«Вопрос. На допросе 26 апреля вы показали, что Волович наряду с другими заданиями, которые он выполнял в плане заговора, организовал для вас возможность прослушивания правительственных разговоров по телефонам ВЧ. Когда, как и в каких целях вы прослушивали правительственные разговоры?
Ответ. Раньше чем ответить на этот конкретный вопрос, разрешите мне остановиться на общем состоянии, в котором я лично находился в продолжение многих лет моей заговорщической и предательской деятельности. Я всегда чувствовал к себе подозрительное отношение, недоверие, в особенности со стороны Сталина. Я знал, что Ворошилов прямо ненавидит меня. Такое же отношение было со стороны Молотова и Кагановича. Особенно меня тревожил интерес к работе наркомата внутренних дел со стороны Николая Ивановича Ежова, который начал проявляться еще во время чистки партии в 1933 году, переросший в конце 1934 года в контроль, настойчивое влезание им в дела НКВД, вопреки препятствиям, которые мы (участники заговора) чинили ему; все это не предвещало ничего хорошего. Это я ясно понимал, отдавая себе во всем отчет, и все это еще больше усиливало тревогу за себя, за свою судьбу. Отсюда целый ряд мероприятий страховочного порядка, в том числе и мысль о необходимости подслушивания правительственных переговоров…
Вопрос. Вы показываете, что подслушивание правительственных разговоров являлось составной частью всей вашей системы мероприятий „страховочного порядка“. Как оно было организовано?
Ответ. Аппарат для прослушивания был по моему распоряжению куплен в Германии в 1933 году и тогда же был установлен у меня в кабинете инженером Винецким, работником Оперода. Распоряжение о покупке этого аппарата я дал Паукеру и Воловичу. Мысль о необходимости подслушивания правительственных разговоров возникла у меня в связи с разворотом моей заговорщической деятельности внутри НКВД. Меня, естественно, тревожила мысль, не прорвется ли где-нибудь нить заговора, не станет ли это известно в кругах правительства и ЦК. Особенно мне понадобилось подслушивание в дни после убийства С. М. Кирова, когда Ежов находился в Ленинграде. Но так как дежурить у подслушивающего аппарата в ожидании разговоров между Ежовым и Сталиным у меня не было никакой физической возможности, я предложил Воловичу организовать подслушивание переговоров Ленинград — Москва на станции ВЧ в помещении Оперода.
Вопрос. Волович подслушивал разговоры между тов. Ежовым и тов. Сталиным?
Ответ. Да, прослушивал и регулярно мне докладывал.
Вопрос. А после событий, связанных с убийством тов. Кирова, продолжалось подслушивание?
Ответ. Только тогда, когда Сталин выезжал в отпуск. Я помню, в частности, что в сентябре 1936 года Волович подслушивал разговор между Сталиным, находившимся в Сочи, и Ежовым. Волович мне доложил об этом разговоре, сообщил, что Сталин вызывает Ежова к себе в Сочи…
Записано с моих слов верно, мною прочитано. Г. Ягода
Допросили:
Нач. отд. 4 отдела ГУГБ капитан государств. без. Коган
Опер. уполн. 4 отдела ГУГБ
лейтенант государств. без. Лернер»
На допросах Г. Г. Ягода объяснил, что он специально тормозил создание аппаратуры для защиты линий связи, поскольку не представлял, как их можно контролировать. Он считал, что ему и в первую очередь Сталину были нужны такие каналы получения информации, чтобы можно было контролировать всех.
Этой работой руководил начальник ОО ГУГБ НКВД К. В. Паукер, который отвечал за всю систему правительственной охраны. Его заместитель Захарий Ильич Волович (1900–1937), занимавшийся правительственной связью, через резервную станцию в здании НКВД на Лубянке имел возможность прослушивать все переговоры по внутренней «кремлевской» связи и по ВЧ. «Кремлевская» телефонная связь, а с 1935 года и ВЧ-связь находились в составе 13-го отделения ОО, которое также имело название ОПС. Его работники должны были обеспечивать защиту информации, проходившую по этим линиям связи, но попутно они сами передавали ее З. И. Воловичу, который докладывал обо всем важном непосредственно Г. Г. Ягоде.
