Одна из пуль Ильина попала в мотоциклиста эскорта Василия Зацепилова. Он вспоминает тот день: «Рывок какой-то. Я сначала не понял ничего. Но рука у меня, которая на газ держу, она у меня отчего-то сразу как-то отказала. Я попытался левой, прогазовку сделал, чтобы мотоцикл не заглох.
Космонавты какие-то в этой, открытой, какие-то растерянные. С третьей машиной доехал до Дворца съездов. Я не знаю что, почему, я сроду матом не ругался, а тут стал их всех поливать матом».
За те секунды, пока стрелок вел огонь, к нему подбежал младший лейтенант «девятки» Ягодин и приемом самбо сбил с ног. Видно, дал ему хорошо, потому что Ильин теряет сознание.
Сразу объявляется боевая тревога.
Ильин лежал на тротуаре. Здесь же находились сотрудники, которые доложили своему командиру Волеву о том, как все произошло. Волев по телефону доложил руководству Управления, что он находится на месте происшествия. Выполняя указания руководства, задержанного и сопровождающих посадили в автомашину, и она ушла в арсенал.
Говорит Иван Приказчиков — полковник, почетный сотрудник КГБ СССР: «Я был в медслужбе через 5–7 минут. В комнате находился задержанный на топчане в трусах. Рядом был комендант Московского Кремля генерал-лейтенант Шорников и мой сотрудник Редкобородый».
Человек в милицейской форме все еще был без сознания. Лейтенант Редкобородый попытался привести его в чувство. Однако получилось это у него не сразу.
Говорит Редкобородый: «Он был без сознания. Когда положили его на кушетку, руки у него болтались, как плети. Я подумал, что они переломлены. Расстегнув шинель, я обнаружил, что в карманах находится еще две обоймы от пистолета. Я попросил принести воды, немножко он пришел в себя, и первый вопрос был задан ему: «Как ваша фамилия?»
Он промолчал, потом через некоторое время сказал, что я из династии Романовых, приехал в Москву, чтобы убить Генерального секретаря».
К этому времени сотрудники «девятки» полностью перекрыли Кремль. Всех встречающих кортеж блокировали. Сделано было все, чтобы задержать возможных сообщников террориста.
Однако сообщников не оказалось.
Новейшая советская история еще не знала попыток покушения на лидеров государства в самом Кремле. Понятно, что Комитет государственной безопасности сразу же запускает на полную мощность свою следственную машину, привлекаются лучшие силы. Уже через три часа после покушения на Лубянке состоялся допрос задержанного у Боровицких ворот.
Кто за ним стоит?
Заговор ли это или операция зарубежных спецслужб?
Двадцать четыре тома материалов, собранных следователями КГБ, дают ответ на эти вопросы.
Говорит Александр Загвоздин — генерал-майор юстиции, начальник отделения следственного отдела КГБ СССР: «22 января 1969 года я находился у себя на службе в Следственном управлении КГБ СССР в Лефортово. Во второй половине дня, что-то около шестнадцати часов, мне позвонил один из заместителей руководителя КГБ и предложил немедленно явиться к нему в кабинет в известное всем здание на Лубянке. Там мне сказали, что недавно в Кремле человек, одетый в форму милиционера, стрелял в космонавтов. Слово «космонавтов» было сказано с определенным упором так, что мне стало ясно, речь пойдет не о космонавтах».
К тому времени у Загвоздина было за плечами двадцать пять лет следственной работы, и руководство поручало именно ему вести самые важные дела. Предчувствия полковника в тот день не обманули. Новое дело было особой важности.
«Когда я вошел в помещение, в котором находился задержанный, то обратил внимание, что он сидит между двумя охранниками. Был он очень бледен, взор его, как говорят, был обращен в никуда. Один из первых вопросов, который я задал Ильину, был: в кого он стрелял у Боровицких ворот? Ильин ответил, что он стрелял в Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева, поскольку тот проводит неправильную, вредную для народа политику».
По ходу допроса в кабинет стали заходить руководители КГБ и присаживаться на стулья позади Загвоздина. Вскоре пришел и сам шеф госбезопасности Андропов и сразу включился в допрос Ильина.
Справка.
У тех, кто видел наш фильм, была уникальная возможность услышать, как будущий лидер Советского Союза, шеф КГБ вел в тот день допрос задержанного, для вас же мы публикуем стенограмму:
Андропов: Допустим, что вы чего-то не понимали, не понимали как со Сталиным, не понимали теперешние дела там, вот, почему вы решили, что вы главный судья и вам, так сказать, решать вопрос с пистолетом в руках?
Ильин: Человек должен жить, а не существовать…
Андропов: А что значит жить?
Ильин: Потому что люди сейчас живут, приспосабливаются, как только где может. Кто где может, тот там и тащит, вплоть даже там до винтиков и болтиков. Что-то ну не то идет в обществе, когда отрицательный процесс в обществе идет.
Андропов: Может, это все и так, только вот выбранное вами средство вроде как не решает этих как раз проблем.
Ильин: Я совершал акт, скажем, убить Генерального секретаря, то значит на его место должен стать новый человек.
Андропов: Так кто же, по вашему мнению, должен был встать?
Ильин: Наиболее самый такой человек порядочный знаю, но точно… Суслов.
Андропов: Почему вы, однако, отдаете предпочтение Суслову?
Ильин: Потому что самое, вот… Опять-таки на Суслова так от людей просто… У нас считают наиболее, что ли, ну, наиболее выдающейся личностью в партии вот в данный момент.
Конец фрагмента.
Справка.
Суслов Михаил Андреевич. Родился в 1902 году. Уже при Сталине занимает высокие руководящие посты в Коммунистической партии Советского Союза. С 1947 года — секретарь ЦК КПСС. Много лет член Президиума ЦК, строгий последовательный приверженец коммунистических догм. При Брежневе один из самых влиятельных членов Политбюро ЦК КПСС.
Из справки понятно, что в то время Михаил Суслов был практически человек номер два в партии, а значит, и в СССР.
Мог ли воспользоваться результатами этого допроса всесильный шеф КГБ Андропов для того, чтобы столкнуть с политического Олимпа второго человека в партии, Суслова? Теоретически да, мог. Оставалось всего лишь, как мы сейчас говорим, оформить компромат. Ильин — его друзья — участники заговора — Суслов — заказчик, руководитель. Наверное, Сталин такого бы шанса не упустил, чтобы в очередной раз расчистить пространство вокруг себя. Очевидно, в Стране Советов что-то изменилось за те шестнадцать лет, что прошли со смерти отца народов.
Андропов этого не сделал.
Бумага не легла на стол Генерального секретаря ЦК КПСС. Леонид Ильич Брежнев не видел ни повода, ни причины для развертывания дела против главного идеолога партии и своего сторонника Суслова. Судя по всему, Андропов это понимал.
