Но главное, у «железного Шурика» — Шелепина было много сторонников среди высшей партийной элиты.
Вот за ее голосами и повел в первую очередь охоту обаятельный и энергичный в те годы Леонид Брежнев. Он прекрасно знал человеческую натуру и человеческие слабости.
Первые секретари обкомов, которые определяли жизнь страны, все еще хорошо помнили стиль и Хрущева, и Сталина. Разумеется, они отметили способность первого лица позвонить даже во время собственного отпуска, по-товарищески поинтересоваться видами на урожай, обстановкой в регионе, а также здоровьем жены и детей.
Это было непривычно и очень привлекательно.
Надо ли удивляться, что в шестьдесят шестом на XXIII съезде большинство из них подтвердили полномочия Брежнева.
С этого момента борьба за власть в Кремле вступила в решающую фазу. Группе Шелепина оставалось быть на самом верху меньше года.
Улыбчивый, чернобровый, энергичный, тогда еще совсем не старый, новый лидер во второй половине шестидесятых все больше завоевывал популярность в стране. И очень умело ею пользовался для укрепления личных позиций в Кремле.
С популярностью Брежнева в те годы мог соперничать разве что председатель Совета Министров Алексей Косыгин.
Ни председатель Президиума Верховного Совета Подгорный, ни все более уходящий в тень Шелепин — соратники по перевороту в шестьдесят четвертом — в середине шестьдесят седьмого сравниться с Брежневым уже не могли.
Именно с Брежневым народ связывал последние очень популярные решения власти: переход на пятидневную рабочую неделю, повышение заработной платы, снижение пенсионного возраста у мужчин до 60 лет, у женщин до 55 лет, отмену трудодней и оплату в рублях труда колхозников.
Все это было, что называется, на виду.
Но не менее точно действовал Брежнев и под кремлевским ковром, где продолжалась знаменитая схватка бульдогов.
Он ударил туда, куда и должен был ударить. По силовому блоку. В советской системе существовали очень громкие и важные должности, но почти не влияющие на расстановку сил в Кремле.
К примеру — министр иностранных дел.
А вот должности министров обороны и МВД, председателя КГБ и главы партийного аппарата интересовали Брежнева в первую очередь.
С них он и начал, когда почувствовал достаточно сил.
Первую атаку на министра внутренних дел Тикунова Шелепин и Семичастный отбили, вторую уже не смогли.
Министром становится давний друг Леонида Ильича Николай Щелоков.
Для того чтобы понять важность этого назначения, необходимо заглянуть немного вперед, в самый конец брежневского правления. Несмотря на ужасное состояние здоровья, Брежнев продолжал зорко следить за своим окружением, особенно за Андроповым, возглавлявшим мощнейшую спецслужбу. Именно Щелоков и его МВД стали к тому времени главным препятствием на пути ведомства Андропова к полному контролю ситуации в стране.
О взаимной ненависти Щелокова и Андропова все знали уже в 70-х. К тому же в замах у Щелокова в то время ходил зять Брежнева Юрий Чурбанов. А ведь один из основных ударов Андропов, готовясь к уходу Брежнева, нанес именно по паре Галина Брежнева — Юрий Чурбанов.
Понятно, что в шестьдесят седьмом при назначении Щелокова предвидеть подобное Брежнев не мог, но это решение говорит о том, насколько глубоко он знал механизмы работы советской властной вертикали.
Еще одна важнейшая составляющая этой вертикали — Министерство обороны.
За армию и ее министра Брежнев с определенного момента был спокоен. 31 марта 1967 года умер ставленник Хрущева — Родион Малиновский. Вместо него Брежнев сразу же назначил министром обороны Андрея Гречко, давнего друга. Дружили они еще со времен войны.
Кстати, уже после ухода Брежнева из жизни над этой его манерой — назначать на ключевые посты друзей и близких знакомых молодости — многие смеялись.
А зря.
Идейный соратник рано или поздно способен предать; близкий друг, человек, что называется, из ребра — никогда.
Не потому ли 18 лет его правления на место больного Брежнева никто не претендовал, даже в последние годы, когда он был сильно болен.
И понятно, почему тогда, в 1967 году, партаппарат взял под контроль еще один давний друг Брежнева Константин Черненко.
На своем посту из группы Шелепина оставался лишь председатель КГБ Семичастный.
Учитывая специфику ведомства, которое он возглавлял, удар готовили втайне и нанесли предельно резко.
Как в восточных единоборствах.
В повестке дня того заседания Политбюро весной шестьдесят седьмого вопрос о председателе КГБ не значился. Поэтому, прибыв в Кремль, Семичастный ни о чем не подозревал. Не насторожило даже отсутствие его сторонников и покровителей: Шелепина и Воронова.
Что-то понимать Семичастный начал лишь в тот момент, когда Брежнев, проводивший заседание, попросил задержаться его и членов Политбюро. И, не давая опомниться, сообщил, что есть решение о переводе шефа КГБ на другую работу и назначении председателем КГБ секретаря ЦК Юрия Андропова.
Была найдена и соответствующая формулировка: чтобы приблизить КГБ к ЦК.
По воспоминаниям самого Семичастного, среагировал он резко:
— А я что, был далеко от ЦК?!
Это был неприкрытый намек Брежневу на недавнее партнерство во время отстранения Хрущева.
«Нет, нет, все было нормально, но решение принято, и пора заканчивать заседание».
Семичастный был ошеломлен и взбешен, но понимал, что возможности возражать у него в тот момент были сильно ограниченны.
Одна история со Светланой Аллилуевой чего стоит.
Накануне пятидесятилетнего юбилея Октябрьской революции мир получил невиданный политический скандал. Дочь Сталина — Светлана — его любимая Сетанка — сбежала за границу. Не захотела жить в стране, система в которой на девяносто процентов была создана ее отцом. Система жизни, власти, взаимоотношений. Причем уехала Сетанка не в Китай, Югославию или Австралию, а транзитом через Индию прямиком в США. В логово главного идеологического противника.
Ведомство Семичастного этот побег прозевало, а опытный Владимир Ефимович хорошо понимал, что при определенных усилиях недоброжелателей такой скандал может окончиться не только устранением с должности шефа КГБ, но и вообще вылетом из системы номенклатуры.
Короче говоря, в тот день Брежнев вновь сработал виртуозно.
А через три месяца на очередном Пленуме ЦК с должности секретаря был снят главный его соперник — Александр Шелепин.
Именно тогда, летом — осенью шестьдесят седьмого, и началась настоящая эпоха Брежнева.
Впереди были несколько лет активной и плодотворной работы, потом был резкий слом, связанный с потерей здоровья, и, наконец, последние шесть лет, вспоминать о которых многим из его окружения стыдно и больно до сих пор.
