Книга Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ, страница 49. Автор книги Геннадий Смолин, Зинаида Агеева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ»

Cтраница 49

В январском номере журнала «Новый мир» в 1926 году появилась ошеломляющая публикация: «С. Есенин. "Черный человек"».

Текст поэмы производил особенно сильное впечатление на фоне недавней трагической кончины молодого поэта. Современники сочли это произведение своеобразной покаянной исповедью «скандального поэта». И действительно, такого беспощадного и мучительного самообличения, как в этом произведении, не знала русская поэзия. Приведем здесь его краткое содержание.

«Черный человек»: Есенин наедине с собой. Поэма открывается обращением. «Друг мой, друг мой, — начинает исповедоваться лирический герой, — я очень и очень болен…»

Мы понимаем, что речь идет о душевном страдании. Выразительна метафора: голова сравнивается с птицей, стремящейся улететь, — «Ей на шее ноги // маячить больше невмочь». Что же происходит? В пору терзающей бессонницы к герою приходит и садится на постель мистический Черный человек. Есенин (анализ источников создания поэмы это подтверждает) апеллирует в некоторой степени к произведению Пушкина «Моцарт и Сальери». Великому композитору накануне гибели тоже виделся некий зловещий Черный человек. Однако у Есенина эта фигура осмысливается совсем по-другому. Черный человек — это альтер эго поэта, другое его «я». Чем же мучает лирического героя скверный Черный человек?

В третьей строфе поэмы возникает образ книги, в которой до мельчайших подробностей излагается вся человеческая жизнь. В Библии, в Откровении Иоанна Богослова, говорится о том, что, читая Книгу жизни, Бог судит каждого человека, согласно его делам. Письмена в руках есенинского Черного человека демонстрируют, что и дьявол пристально следит за судьбами людей. В его записях, правда, не развернутая история личности, а лишь ее краткое содержание. Черный человек (Есенин подчеркивает это) выбрал все самое неприглядное и злое. Он рассказывает о «прохвосте и забулдыге», об авантюристе «самой высокой марки», об «изящном поэте» с «ухватистой силою». Он утверждает, что счастье — это только «ловкость ума и рук», пускай и приносят «много мук… изломанные // И лживые жесты». Здесь стоит упомянуть о новомодной теории, сложившейся в декадентских кругах начала XX века, об особой миссии языка жестов, приверженцем которой был Есенин и «царицей» которых являлась великая танцовщица Айседора Дункан. Брак с ней был недолгим и не принес поэту умиротворения. «Казаться улыбчивым и простым» в то время, когда сердце разрывала тоска, ему приходилось не только по воле господствовавшей тогда моды. Только так поэт мог скрыть и от самого себя мрак грядущей безнадежности, связанной не только с внутренними противоречиями личности, но и с ужасами большевизма в России.

Что таится на дне души? В девятой строфе поэмы мы видим, как лирический герой отказывается говорить с незваным гостем: он все еще хочет откреститься от страшного рассказа, который ведет Черный человек. Есенин еще не принимает анализ житейских передряг «какого-то» морального «жулика и вора» как исследование собственной жизни, сопротивляется этому. Однако уже и сам понимает, что тщетны его усилия. Поэт упрекает черного гостя в том, что он имеет право вторгаться в глубины и доставать что-то с самого дна, ведь он «не на службе… водолазовой». Эта строка полемически обращена к произведению французского поэта Альфреда де Мюссе, который в «Декабрьской ночи» использует образ водолаза, блуждающего по «пропасти забвения». Грамматическая же конструкция («водолазовая служба») апеллирует к морфологическим изыскам Маяковского, который по-футуристически смело ломал устоявшиеся формы в языке.

Образ ночного перекрестка в двенадцатой строфе напоминает о христианской символике креста, соединяющего все направления пространства и времени, и содержит языческое представление о перекрестке как о месте нечистых заговоров и чар. Оба эти символа с детства впитал впечатлительный крестьянский юноша Сергей Есенин. Стихи «Черный человек» объединяют две противоположные традиции, отчего страх и мука лирического героя обретают глобальный метафизический оттенок. Он «один у окошка»… Слово «окно» этимологически связано в русском языке со словом «око». Это «глаз» избы, через который в нее льется свет. Ночное окно напоминает зеркало, где каждый видит свое отражение. Так в поэме появляется намек на то, кто на самом деле этот Черный человек. Теперь издевка ночного гостя приобретает более конкретный оттенок: речь идет о поэте, появившемся на свет, «может, в Рязани» (там родился Есенин), о светловолосом крестьянском мальчике «с голубыми глазами»…

Убийство двойника. Не в силах сдержать ярость и гнев, лирический герой пытается уничтожить проклятого двойника, бросает в него трость. Этот жест — бросить в привидевшегося черта что-нибудь — не раз встречается в литературных произведениях русских и зарубежных авторов. После этого Черный человек исчезает. Есенин (анализ аллегорического убийства двойника в мировой литературе доказывает это) пытается как бы уберечь себя от преследования своего другого «я». Но такой финал всегда ассоциируется и с самоубийством. Поэт, стоящий в одиночестве перед разбитым зеркалом, предстает в последней строфе произведения. Символика зеркала как проводника в другие миры, уводящего человека из действительности в обманный демонический мир, усиливает мрачный и многозначительный финал поэмы. Реквием по надежде. Трудно, почти невозможно так бичевать себя на глазах у огромной публики, как это делает Есенин. Его невероятная искренность, с которой он открывает миру свою боль, делает исповедь отражением душевного надлома всех современников Есенина. Не случайно знавший поэта писатель Вениамин Левин отозвался о Черном человеке как о судебном следователе «по делам всего нашего поколения», питавшего много «прекраснейших мыслей и планов». Левин заметил, что в этом смысле добровольная ноша Есенина чем-то сродни жертве Христа, который на себя «взял немощи» и понес на себе все человеческие «болезни».

Поэт терпит до конца. И срывается только тогда, когда в речи гостя возникает образ «мальчика в простой крестьянской семье, желтоволосого, с голубыми глазами»… Ладно, вывернул ты меня наизнанку, собрал всю грязь, но уж этого, шалишь, этого я тебе не отдам!


Черный человек!
Ты прескверный гость.
Эта слава давно
Про тебя разносится.

Пушкин видел его, и пушкинский Моцарт не знал покоя от его посещения и, уже создав «Реквием», все не мог отделаться от ощущения, что «как тень за мной он гонится», и кажется, что здесь, за столиком в трактире, «сам-третей сидит»… А в руке у собеседника уже зажат перстень с ядом. Снова вспомнилось пушкинское: «…он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы…» И продолжается, и долго еще будет продолжаться это зловещее вранье. Не случайно же Черный человек «водит пальцем по мерзкой книге», не зря же поэт отсылал в минуты чтения поэмы каждого, имеющего уши и желающего слышать, к великому Пушкину

Гоголь. И его мучил этот вечный носитель зла. И Достоевский был с ним знаком, и Блок. И вот теперь его, Есенина, очередь. Ну так он поставит на этом точку!


Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…

Это не только «за меня». Это за всех их — за измученных и истерзанных тобой, которых ты так ненавидишь и без которых не можешь жить, паразитируя, насыщаясь их кровью, собирая все грехи их, великих даже в своем ничтожестве.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация