— Вымойте, — разрешила она томно.
— Да уж, больше мне делать нечего…
— Гро-мы-ха-ет гра-жданская война-а-а! От темна-а-а до
темна-а!.. — на весь дом затянула Наташа.
— Стукни ее обо что-нибудь, — посоветовал сверху
Вадим. — О перила давай, а то она сейчас всех перебудит.
— Много в поле тро… — Покровский сильно встряхнул свою
поклажу, она тотчас забыла про пение и простонала:
— Ой, все внутренности во мне перемешались!
— Ничего, вы поспите, и они разлягутся по местам.
— А где Бубрик? — Наташа распахнула глаза.
В них плескался коньяк.
Покровский занес ее в комнату и сгрузил на кровать,
поинтересовавшись:
— Что, черт бы вас побрал, произошло между вами и
Бубриком?!
Наташа не ответила. Она обняла подушку и сильно прижалась к
ней щекой, свернув на сторону нос. Раздалось сладкое сопение.
— Ну ладно же! — зловещим тоном пообещал
Покровский. — Попробуйте только завтра сказаться больной и не прийти в
кабинет! Я позвоню в ваше идиотское агентство и выскажу им все, что я о них
думаю!
* * *
Часам к одиннадцати обитатели дома и их гости начали
собираться на кухне. Все были приятно расслаблены, и только американец прилюдно
мучился головной болью. Это состояние оказалось для него непривычным, и он
сильно страдал, с тоской глядя по сторонам опухшими глазками.
— Вам нужно выпить маленькую рюмочку водки! —
кокетливо сообщила ему Лина, подсаживаясь поближе и кладя свою белоснежную руку
на его загорелую.
Костя перевел, и Гудмэн с жаром воскликнул:
— О ноу!
— Не давайте ему водки, — посоветовал
Вадим. — Он наверняка уже каких-нибудь таблеток наелся. Отравите человека.
— А вот я вам сейчас оладушков подам, со
сметанкой, — засуетился Генрих, который выглядел так, будто крепко спал
всю ночь. Ко всему прочему в доме было так чисто, словно за него тут поработала
добрая фея.
Проснувшись, Наташа некоторое время лежала на кровати и, не
мигая, глядела в потолок. Когда дом ожил, она с трудом встала и доволокла себя
до ванной комнаты. Напустила в раковину холодной воды и погрузила в нее лицо. В
голове роились обрывки воспоминаний, казавшихся страшным сном.
Ночной лес, пруд, лающая собака, голые ноги под кроватью,
Покровский, к которому она страстно прижимается… Все выглядело таким диким!
Наташа сняла телефонную трубку и позвонила Ольге.
— Ну? — напряженно спросила та. — Как?
У тебя все тихо?
— Не знаю, что и сказать, — пробормотала Наташа,
прикладывая ко лбу мокрую салфетку. — Происходит много всякого-разного.
— Но «хвост» больше не появлялся? Или этот, Негодько?
— Не-ет! — с облегчением бросила Наташа. — От
тех-то, наших бандитов, я точно оторвалась. Я уже и думать про них забыла…
— Вот и напрасно, — зловещим голосом сказала
Ольга. — Они тебя ждут.
— Как это? — ахнула Наташа, немедленно позабыв о
своей больной голове. — Где?
— Возле твоей квартиры. Выставили там пост.
— Откуда ты знаешь?!
— Сама ходила, проверяла. Не очень-то приятно, что
ближайшая подруга проводит отпуск в чужом доме, трудясь до седьмого пота.
Наташа немедленно покраснела. Вот чего она не делала точно,
так это не трудилась. Так, дурака валяла, и все. Архив академика Покровского до
сих пор оставался почти нетронутым.
— Расскажи в подробностях, Ольга! — попросила
Наташа, чувствуя, что по спине уже ползут отвратительные мелкие мурашки.
— Ну, знаешь ли, хоть я и отправила тебя в ссылку в
Березкино, душа у меня все равно была не на месте, — призналась
Ольга. — И вчера я решила сходить на разведку. Возле подъезда стояла
подозрительная машина, а в ней сидел качок.
— Почему подозрительная? — немедленно «зацепилась»
Наташа.
— Потому что качок внимательно следил за входом в
подъезд.
— Кого-нибудь ждал, вот и все.
— Он ждал не кого-нибудь, а тебя! — выпалила
Ольга. — Только я подошла к квартире — он тут как тут! Спрашивает — вы к
Смирновой? Я отвечаю — да. А вы что, тоже? Он говорит — ее, кажется, дома нет.
Вы не знаете, куда она уехала? Я говорю — не знаю, сама до нее дозвониться не
могу, вот, пришла так, может, телефон не работает. А он такую вежливость
изображает, прямо образец хороших манер. Я спрашиваю — а вы кто? Он, понятное
дело, — знакомый. Я говорю — что-то я вас никогда раньше у Наташи не
встречала. А он — я новый знакомый. Очень мне ваша подруга, говорит,
понравилась. Жду не дождусь, когда смогу с ней снова встретиться. Может быть,
кто-то все же в курсе, куда она подалась? В общем, насилу я ноги унесла.
Давай в милицию позвоним!
— Мы уже об этом говорили, Ольга! — простонала
Наташа. — Милиция ограничится тем, что проверит у твоего качка документы.
И все, никогда в жизни он больше к моей квартире не подойдет.
А потом, при случае, в уединенном месте…
— Но что же делать? Ты же не будешь вечно прятаться и
жить на чужих квартирах!
— Конечно, нет! Вот я тут закончу все дела и поеду на
Петровку, — заявила Наташа. — На Петровке следователи сидят
настоящие, не то что в районных отделениях милиции.
— И кого ты знаешь с Петровки? — ехидно спросила
Ольга. — Каменскую? Или Знаменского?
— Ну что ты меня подкалываешь? Они там профессионалы
высокого класса, просто так человека на фиг не пошлют.
— А кто тебя посылал на фиг?
— Парамонов, — коротко ответила Наташа. —
Такая сволочь!, — Ну хорошо, а какие же у тебя там, в Березкине,
дела? — Ольга немедленно выбрала «жемчужное зерно» из всего сказанного
Наташей.
— Важные, Ольга. Я тебе по телефону пересказывать не
стану, долго.
В этот момент в трубке раздался тихий щелчок.
— Что такое? — спросила Ольга. — Это ты
щелкаешь?
— Господи, кажется, нас кто-то подслушивал.
— А кто?
— Откуда я знаю? Здесь в каждой комнате — аппарат, и
все они параллельные.
— Ну… Мы же обсуждали свои проблемы, а не чужие, —
резонно заметила Ольга. — Ничего страшного.
Наташа подумала и решила, что да, действительно, ничего
страшного. Кого могут заинтересовать ее личные неприятности? Тут у них своих
выше крыши.
— Ольга, прошу тебя, ты там особенно не высовывайся, а
то они схватят тебя и начнут выпытывать, куда я подевалась.
— Ерунда! — бросила Ольга. — Лучше скажи,
почему у тебя голос такой.., протухший?
