В телефонной трубке снова что-то щелкнуло.
Возможно, это просто помехи?
— Ну… Вчера здесь были гости. Иностранцы…
Не хотелось ударить в грязь лицом, и я выпила лишку.
— Тебя неверно сориентировали. С иностранцами все
наоборот. Чтобы не ударить в грязь лицом, нужно быть трезвым и уж, конечно, не
напиваться до свинского состояния.
— Значит, я облажалась.
— Советую тебе пойти и принять холодный душ. Или еще
лучше — контрастный. Теплая — холодная. Или хотя бы теплая — чуть теплая. И
воду лей на макушку. Тем более тебе волосы сушить не надо.
— Хорошо, Ольга, — проскрипела Наташа. — Прямо
сейчас и пойду, обещаю.
Она действительно пошла в душ. Не раздеваясь, включила воду
и стала смотреть на нее с отвращением. Лезть под струи не хотелось
категорически.
Да еще в голове была пустота, которая никак не заполнялась
мыслями — они шныряли, словно мыши по деревенской кухне. Наташа хотела как
следует вспомнить вчерашний день и все обдумать, но не смогла поймать ни одной
мысли.
Сообразив, что полотенце осталось на стуле, она взялась за
ручку двери ванной и уже начала открывать ее, когда в образовавшуюся щель
увидела мужчину, выходящего из ее комнаты. Она замерла на месте, усилием воли
остановив движение руки.
И тут узнала его! Это был даже не мужчина — мальчишка.
Гардеробщик Валера Козлов. «Ничего себе! — подумала Наташа. — Откуда
он взялся в доме и в моей комнате? И что тут делал?»
Она выбежала из ванной и бросилась следом.
И успела увидеть, как за ним захлопывается дверь соседней
комнаты. Наташа решила во что бы то ни стало выяснить правду. Припереть его к
стене!
Если он что-то вытащил у нее, то стоит немедленно распахнуть
дверь. Наверняка сейчас он прячет у себя то, что взял. «Сделаю вид, что шла к
Генриху и перепутала комнаты, — решила она. — Только так я получу
доказательства».
Она подбежала и, толкнув дверь плечом, громко воскликнула:
— Послушайте, Генрих!
Молодой человек стоял возле кровати, а рука его находилась
под подушкой. Когда Наташа ворвалась в комнату, он отдернул руку столь резво,
словно коснулся огня. И быстро обернулся.
— Ой! — ахнула Наташа, искренне надеясь, что
мальчишка не разгадает ее хитрость. — Здрасте!
А где Генрих?
— Доброе утро, — растерянно ответил Валера.
Даже скорее испуганно. — Он внизу, на кухне, кормит
всех завтраком. Я, вот, приехал тоже, — начал путано объяснять он. —
Мы с Мариной собираемся на праздник цветов ехать, в парк. И мне пока отвели
комнату…
Наташа увидела, что на глаза у него навернулись слезы, а
щеки стали ярко-розовыми. «Господи боже мой! — подумала она. — И что
же такое делал в моей комнате этот херувим ходячий? Кажется, сейчас он
разрыдается и сам мне все расскажет».
Не тут-то было! Херувим ходячий ничего ей рассказывать не
стал, а попытался, наоборот, вытеснить из комнаты.
— Нам надо, наверное, тоже спуститься, —
неопределенно махнул он рукой. — А то неудобно, все за столом, а мы нет.
Наташа не видела в этом ничего неудобного.
Наоборот, завтракать лучше по очереди, особенно наутро после
банкета, когда вид у гостей не больно-то парадный. Впрочем, Валеры вчера здесь
не было, да и навряд ли он способен напиться… Как она напилась.
Вот что Наташа помнила совершенно отчетливо, так это коньяк.
Как она глушила его в лесу прямо из бутылки. Ей немедленно захотелось кофе —
большую чашку без молока и сахара.
— Пойдемте, — сказал Валера и даже взял ее под
локоть. — Вам надо покушать.
Она отказалась идти с ним, вернулась в свою комнату и
все-таки приняла контрастный душ, как советовала Ольга. Зелень сошла с лица, и
она поплелась вниз. Осторожно заглянула в кухню. Если Козлов уже здесь, она
вернется в его комнату и пошарит под подушкой. Однако этот хитрец выждал, пока
она усядется за стол и примется за завтрак, и только потом присоединился к
компании.
Наташа не могла решить, как вести себя с Покровским. Вроде
бы ночью, после того как она вернулась из своего опасного похода, они
встретились в холле. И даже о чем-то говорили. Кажется. И еще Генрих! Генрих
рождал в ней странное чувство неприязни. Это было как-то связано с кухней и с
готовкой. Удивительное дело — алкоголь. Вот ты — обычный, нормальный человек.
Потом выпиваешь лишнего и становишься неуправляемым существом, которое
совершает поступки, порою приводящие окружающих в трепет. «Хорошо бы выяснить,
что я вчера делала. Кажется, я пошла за Генрихом в лес. И потом пила. Тоже в
лесу. Я совершенно точно была одна. Откуда же я взяла бутылку?»
Ей вообще было несвойственно напиваться, а тут… Коньяк на
голодный желудок ей противопоказан. Надо запомнить это на всю оставшуюся жизнь.
«Случилось что-то отвратительное», — догадалась Наташа. Дело в том, что ее
мозг обладал одной отличительной особенностью — он выбрасывал из памяти
неприятные события. А уж вчера, когда она перебрала, подсознание просто
затолкало все кошмары глубоко-глубоко. Теперь без посторонней помощи ей ничего
не вспомнить.
И Покровский! Они наверняка встретились в самый неподходящий
момент, по закону бутерброда.
Интересно, что она ему говорила? А что он — ей?
Однако Покровского на кухне не оказалось.
Калифорнией Костя усадил ее рядом с собой и предложил
«полечиться», но Наташа наотрез отказалась.
— Генрих, — угрюмо спросила она. — Вы вчера
куда-то ходили?
— Ездил, — быстро ответил он. — К тетке, тут
недалеко.
— На чем? — Перед Наташиным мысленным взором
маячила белая рубашка, удалявшаяся по тропинке в сторону леса. — Здесь же
нет автобусов.
— Так на попутках! — ласковым, «нянюшкиным»
голосом ответствовал эконом. — Я всегда на попутках перемещаюсь, удобно.
Конечно, он врал. Наташа прекрасно помнила, сколько времени
она потратила по дороге сюда, рассчитывая поймать хоть какой-нибудь транспорт.
Конечно, Генриху могло страшно везти, но твердо рассчитывать на то, что тебя
подберут ночью в сельской местности и подвезут до места — просто смешно. Однако
уличать она его не стала. Не время.
— Хорошо спали? — спросил Вадим, который был
слегка помят, но чисто выбрит и наодеколонен чем-то дорогущим.
— Спала? Отвратительно! — ответила она.
— А я спал великолепно, — вмешался Стае. Он
выглядел на редкость отдохнувшим. На безмятежном лице не было ни тени, под
глазами никаких мешков, губы улыбаются. — В этом доме кровати хорошие.
И вот тут-то появился Покровский. Он вошел в кухню и сразу
посмотрел на Наташу. И, как водится, проглотил свою улыбочку, не дав ей пожить
подольше.