— Ни разу ничего не выпадало. Давайте-давайте.
Он спрятал нож и широкими ноздрями втянул в себя жасминовый
дух. На улице тем временем темнело.
— Ночь будет лунной, — задумчиво сказал Негодько.
И в этот момент дверь дома приоткрылась, и на крыльце
появился Генрих. Как и в прошлый раз, одет он был в белую рубашку и даже издали
выглядел нарядно. Лицо его, попавшее под свет лампы над крыльцом, Наташе не
понравилось.
— У вас пистолет с собой? — шепотом спросила она,
больно схватив Негодько за руку.
Теперь, когда рядом с ней оказался сотрудник
правоохранительных органов, она неожиданно почувствовала почву под ногами.
— Да не собираюсь я стрелять! — прошипел
тот. — Собака нас не выдаст?
— Эта собака принадлежит подозреваемому.
Она может ходить, где захочет, и на ее гавканье никто не
обращает внимания.
— Хорошо, — кивнул Негодько, появление которого
Азор прозевал, потому что бегал к пруду проверить, как там дела. Появившись в
самый неподходящий момент, он коротко рыкнул и с уважением обнюхал милицейские
ботинки.
— С него нельзя спускать глаз! — предупредила
Наташа. — Я имею в виду Генриха. У них с художником сегодня должно все
пойти «по графику».
Я сама слышала, как он сказал. Вот и посмотрим, что там за
график.
Им удалось без всяких проблем проследить путь Генриха до
дома Аркадия Бубрика и засесть в соседних кустах: благо, сад у художника был
большой, запущенный, прячься — не хочу. Азор весело бегал кругами, а потом
исчез в темноте.
— И что теперь? — спросил Негодько. — Надо в
окна подглядывать?
— У меня тут ведро где-то было! — сообщила Наташа.
Отыскать ведро удалось довольно быстро. Она подставила его
под окно в каминном зале и заглянула внутрь.
— Они там! — шепотом сказала она. — Оба.
Послушайте, они уже кого-то поймали. Глядите, вот про что я
вам говорила!
Негодько спихнул ее с ведра и тоже заглянул в дом. Лысый и
усатый Генрих Минц что-то горячо говорил длинноволосому Аркадию Бубрику.
У Бубрика был виноватый вид. Они стояли посреди комнаты, а
повсюду вокруг них валялись предметы женского туалета — начиная с туфель и
заканчивая лентой для волос.
— Кого же это они так.., распатронили? — с веселым
оживлением спросил Негодько. — И где содержимое этих шмоток?
— Надо в спальне посмотреть! — заявила
Наташа. — Если это то, что я думаю, содержимое лежит под кроватью.
Наверное, это какой-то ритуал.
Они побежали за дом, прихватив ведро, и действительно
заглянули в спальню. Девица лежала не под кроватью, а на ней, лицом вниз,
абсолютно голая и не шевелилась.
— Вот несчастье, — шепотом запричитал Негорько, отдуваясь
так, словно его послали растрясти, жир на марафонской дистанции. — Этого
мне только не хватало! Ну совершенно мне это сейчас ни к чему!
— Послушайте! — неожиданно спросила Наташа. —
А вы знаете, с какой стати меня хотят убить?
И тех двух Наташ Смирновых за что убили?
— Нет, — коротко ответил он.
— Чем же вы там занимаетесь, в своей милиции?!
— Всякой ерундой, — буркнул Негодько. Он еще раз
встал на ведро, увидел, что девица не двинулась с места, и выругался.
— Она не подает признаков жизни.
Наташино лицо вытянулось.
— Этого не должно было случиться! Выходит, я одна во
всем виновата? Не предупредила никого, скрыла… Негодько, миленький, сделайте
что-нибудь.
— Валентин Львович, — подсказал он.
— Валентин Львович, миленький, — заныла
Наташа. — Давайте пойдем туда! Этих людей надо остановить! У вас ведь есть
пистолет, я знаю!
— Я и сам знаю, что надо идти, — рявкнул Негодько
громким шепотом. — Надо их врасплох застать. Вдруг они тоже вооружены? Их
все-таки двое. И смотрите, чтобы собака в дом не просочилась. А то кинется
защищать хозяина, придется ее пристрелить, а мне жалко.
Негодько подкрался к двери, держа пистолет дулом вверх.
Потом издал горлом какой-то непонятный не то хрип, не то скрежет, прыгнул,
ударил в дверь плечом и ворвался внутрь. Наташа влетела в каминный зал следом
за ним.
— Руки за голову! — крикнул Негодько и наставил на
присутствующих пистолет.
Бубрик и Минц немедленно задрали руки кверху. Лица у них
были скорее удивленные, нежели испуганные.
— Ага! — крикнула Наташа, приплясывая рядом. —
Думали, вам все сойдет с рук? Думали, можете так вот просто ловить женщин и
засовывать под кровать?
— Простите, а вы кто? — осторожно поинтересовался
Бубрик, медленно приходя в себя. — Я имею в виду — именно вы. Девушку я
знаю.
— Молчать! — прикрикнул Негодько и с грацией
бегемота двинулся вперед, держа обоих на мушке. Наташа трусила следом, не
отставая ни на шаг. Минц растерянно хлопал глазами и приговаривал:
— А в чем дело-то?
Выглядел он при этом совершенно убитым.
— Ни в чем, — резко ответил Негодько, обходя
голубчиков по широкой дуге.
Наташа не представляла, что он собирается делать дальше,
потому что ни Бубрик, ни Минц не были вооружены и не проявляли никаких
признаков агрессии.
— Лечь на пол! — крикнул Негодько.
И вот в тот самый момент, как он крикнул, из комнаты, где
лежал на кровати предполагаемый труп, выскочила абсолютно голая девица и с
дикими воплями запрыгнула Негодько на спину, обняв его всеми четырьмя
конечностями. При этом орала он так страшно и проделала все так стремительно,
что слабонервный Генрих Минц от неожиданности покрылся мелованной бледностью,
закатил глаза и мешком рухнул за диван.
Бубрик дернулся в сторону Негодько и вытянул руки вперед.
Решив, что он хочет напасть на доблестного милиционера, Наташа проделала то же
самое, что и девица, — завопив, прыгнула ему на спину.
В этот миг дверь открылась, и на пороге появился Андрей
Алексеевич Покровский собственной персоной. Перед глазами его предстал Негодько
с голой девицей на плечах и Бубрик, на котором висела Наташа. Он остановился так
резко, словно налетел на препятствие. Глаза у него выпучились, а челюсть
отвалилась. Прежде Наташа никогда не видела своими глазами, как у людей
отваливается челюсть. До сих пор она полагала, что это образное выражение.
— Что это вы.., здесь делаете? — с усилием выдавил
из себя Покровский.
В этот момент Негодько изловчился и выстрелил в потолок.
Девица немедленно свалилась с него, точно клещ, напившийся крови. И,
повизгивая, убежала в спальню, подхватив с пола что-то из одежды. Наташа
продолжала сидеть на Бубрике, а тот изо всех сил вращал плечами, пытаясь ее
стряхнуть. Однако, когда прозвучал выстрел; она вцепилась в него еще крепче.
