— Ты сказал, что это отвратительно… Что ты никогда не
простишь человеку, который так безответствен, что проводит время с молоденькими
девушками… — завывал Генрих.
— А! — встрепенулась Наташа и спросила у
Симошкиной:
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать, а что?
Генрих схватился за сердце, а Негодько сообщил:
— Граждане платили девушке за стриптиз. Она приходила
сюда несколько раз в неделю и красиво раздевалась.
— А что, нельзя? — весело спросила
Симошкина. — Аркашка, между прочим, художник. Я, может, его модель! Он за
это мне и платил. Пойди, докажи обратное!
— Не буду я ничего доказывать, — отмахнулся
Негодько. — Я был введен в заблуждение вашим голым телом, в неподвижности
лежавшим на кровати.
— Милиция подсматривает в окна! — пробормотал
Бубрик и тоже закурил, присев на край стола.
— Интересное дело! — парировал Негодько. — А
как еще милиции добывать оперативную информацию? К нам поступил сигнал, мы
пошли и заглянули в окно.
— Так вас что, много? — удивился тот.
— Генрих, прекрати немедленно! — сердито сказал
Покровский. — Что тебе в голову пришло задумываться о моей реакции? Это
твоя личная жизнь.
— Я решил… Если ты уж со Стасом разругался… А он — твой
лучший друг…
— Ты тоже — мой лучший друг, — напряженным голосом
заявил Покровский. — Так что возьми себя в руки и иди домой.
— Да-да, — пробормотал эконом и, пошатываясь,
поднялся на ноги. — Я, пожалуй, действительно пойду.
— Мое появление здесь не имело к тебе никакого
отношения. Со второго этажа я увидел Наташу, которая пряталась в кустах. И я
решил взглянуть, все ли с ней в порядке. Пошел за ней и пришел к Аркадию.
— Вы следили за мной! — немедленно воскликнула та.
— Следил, — согласился Покровский без тени
раскаяния. Потом перевел взгляд на Негодько и сказал:
— А я вас знаю. Вы приходили тогда в гостиницу в
поисках Серохвостовой.
— Хорошая фамилия, — похвалил Бубрик. —
Запоминающаяся. Почти как моя. Серохвостова…
Да, это супер.
В кармане у Негодько неожиданно зазвонил мобильный.
— Ну вот что, — сказал он, послушав некоторое
время трубку. — Мне надо срочно ехать. Вы способны, — повернулся он к
Покровскому, — сопроводить Наталью Смирнову с собакой до дому и потом
надежно бдить?
— Да поезжайте уж, — махнул рукой тот. — Раз
уж я сюда за ней пришел, уведу обратно.
Негодько коротко кивнул, проследовал к двери и ушел в
темноту, пообещав Наталье:
— Не бойтесь, я вас не брошу.
— Батюшки святы! — воскликнул Бубрик, показывая на
настенные часы. — Без четверти час.
— Отчаливаем, — приказал Покровский Наташе. —
Аркадий, удружи нам фонарик, чтобы мы ноги себе не переломали.
Когда Аркадий принес и вручил ему фонарь, он добавил:
— Извини, что все по-дурацки вышло. И в следующий раз
запирай входную дверь. Как это можно так — с незапертой дверью? Мы у себя не
запираем, только когда в доме народу тьма, в другое время дверь всегда на
замке.
— Зато у Аркадия окна закрыты, — заметила
Наташа, — а у вас можно забраться по плющу даже на второй этаж. И дверь
отдыхает.
— До вашего шумного появления в Березкино, —
заметил Покровский, под локоть выводя ее на крыльцо, — никто по плющу
отродясь не лазил.
— Куда вы меня ведете? Тропинка — там, — пальцем
показала она.
— Вижу, вы уже наизусть дорогу выучили. Я поведу вас по
асфальтовой дороге, мимо домов, чтобы к вам случайно никто не пристал — ни
волки, ни маньяки.
— Вас должно заботить качество моей работы, а не мое
времяпрепровождение, — запальчиво ответила Наташа, еле поспевая за ним.
— Откуда вы знаете, что должно меня заботить, а что
нет?
— Оттуда!
Препираясь, они вышли на центральную улицу дачного поселка,
остановились и здесь уже стали ругаться с чувством, с толком, с расстановкой.
Претензии друг к другу у них были сложные и требовали длительного выяснения
отношений.
— Вы что же, Бубрику тоже стриптиз показывали по ночам?
— Я?!
— Тогда где вы все время шляетесь? Приехали работать с
проживанием — так живите! По крайней мере, ночуйте. А то потом приходите пьяная
и лезете в постель к кому попало.
Наташа так рассердилась, что у нее захватило дух. Не помня
себя от ярости, она замахнулась, готовая биться на кулаках.
— Но-но! — рявкнул он, поймав ее за руку.
— Уй-уй, отпустите! — захныкала она, приседая.
И когда он ее отпустил, отбежала на обочину, потирая руку.
— Синяк будет, дурак вы!
Из окон противоположных домов за ними с любопытством
наблюдали соседи. Ни там, ни там не спали. Того соседа, что по левую руку,
крики отвлекли от чтения. А молодые люди на другой стороне улицы слушали
«Русское радио», от которого их отвлекла ссора. Был ровно час ночи.
— Так мы идем домой или нет? — спросил Покровский.
— Андрей! — крикнул сосед слева и лег животом на
подоконник. — Что это за девчонка? Познакомь!
— Моя помощница, Наталья Смирнова. Знакомьтесь, это —
Саша Пловцов.
— Чертовски приятно, — крикнул Пловцов и в ответ
на его слова из-за каждого второго забора залаяли собаки.
— Кстати! — вскинулась Наташа, забыв, что они
непримиримые враги. — А как же Азор? Без Азора я спать боюсь.
— А, черт! Вылетело из головы. Придется свернуть к
пруду — глупый пес постоянно там болтается. Смотрите, впереди дорога
сворачивает.
— Там, куда она сворачивает, темно, — заметила
Наташа. — Я туда не хочу идти.
— Если что, я защищу вас грудью, — насмешливо
сказал Покровский. — Пойдемте, пойдемте.
Вот не найдем Азора, придется мне делить с вами постель.
— С какой это стати?
— А вы хотите, чтобы я охранял вас, лежа на коврике?
Сопя, Наташа последовала за ним к развилке и пошла сзади,
едва не наступая ему на пятки. Покровский ничего не боялся — шел вперед широким
шагом и время от времени издавал короткий призывный свист. Азор не появлялся.
Так они шли три минуты или четыре, и вдруг…
— Господи, что это? — спросил Покровский и
неожиданно остановился.
Сделал он это так резко, что Наташа налетела на него сзади.
Он схватил ее за руку, притянул к себе поближе и сильно сжал ее кисть.
— Смотрите, машина. И в ней кто-то сидит.
