Увеличить количество отжиманий от пола в два раза. Повести
Марину в «Современник». Завоевать одобрение ее отца во что бы то ни
стало".
— Чудесно! — воскликнула Наташа. — Это самая
интересная программа-минимум, которую я когда-либо видела.
— Еще ему надо включить в свой план выработку
характера, — сказал Покровский тоном молодого учителя, размышляющего о
судьбах страны. — Он постоянно краснеет! Вы обратили внимание?
Когда они вышли в холл встречать провинившуюся парочку, то
увидели, что никаким румянцем там и не пахнет. Оба были бледно-зеленые, как
поганки, и, судя по всему, отчаянно трусили.
— Папа, — с надрывом сказала Марина, — что же
такое творится?
Они обнялись, и Покровский попытался ее успокоить:
— Ничего-ничего, все образуется. Вот увидишь. Надо
только подождать. Ты должна сейчас проявить мужество.
Валера Козлов стоял рядом с пакетом в руках.
В пакете лежало штук шесть порций наполовину растаявшего
мороженого.
— Берите! — жалобно предложил он, обращаясь к
Лине. — Мы всем купили.
Вероятно, это была попытка задобрить семью.
Лина с сомнением заглянула в пакет, потом сунула в него руку
и достала кривое эскимо в мокрой бумажке.
— И вы берите! — предложил Валера Наташе и потряс
перед ней своим «мешком Деда Мороза».
Наташа выбрала крем-брюле в вафлях, которое немедленно
накапало ей на босоножки.
— Я сейчас блюдечки принесу! — всполошился
Генрих. — Давайте сюда вашу пачку, Наталья. "
Наташа не отвечала. Пустыми глазами смотрела она в пространство,
а внутри у нее все вибрировало от напряжения. Наконец, эконом отобрал у нее
брикет, и она с трудом взяла себя в руки.
— Дайте уж мне тоже мороженого, — сказал Вадим,
поглядев на Наташу пристально. — Не пропадать же добру.
Когда Марина отправилась в свою комнату переодеваться,
Наташа нагнала ее в коридоре и спросила:
— Марин, мне очень важно знать: вы с Алисой
разговаривали об отце? Я имею в виду его предполагаемую женитьбу? Хотя бы на
том дне рождения?
— А что? — Было видно, что она занервничала.
— Пожалуйста. Я пытаюсь помочь Андрею Алексеевичу, но
мне нужны факты. Факты, а не лабуда, которой все тут друг друга потчуют.
— Я… Мы… Мы еще раз встречались с Алисой.
Тут, в доме. Она приезжала, когда отца не было, —
выдавила из себя девушка, — Я ему не говорила. Но вы никому не расскажете?
— Никому, не сомневайся. Ты что, обещала Алисе свое
содействие? Хотела помочь ей вернуть расположение отца?
— Как я могла? Папа в личных делах такой скрытный. Нет,
я просто сказала, что проинформирую ее, если узнаю что-нибудь важное.
— И что же ты узнала в тот раз, когда Алиса приезжала в
Березкино?
— Папа разговаривал по телефону с Вадимом и упомянул,
что не пригласит Люду на шашлыки в следующем месяце, потому что терпеть не
может внушать женщинам ложные надежды.
— Алису это, конечно, обрадовало, — задумчиво
сказала Наташа. — Она наверняка воспринимала Люду как свою главную
соперницу.
— Я не знаю. Возможно. Папа больше ни с кем не общался
так тесно, как с ними двумя.
Наташа возвратилась в холл и, отведя Покровского в сторону,
сказала, лихорадочно блестя глазами:
— Андрей Алексеевич, мне нужно ненадолго уехать.
Он некоторое время молча смотрел на нее, потом неожиданно
разрешил:
— Можете вообще все это бросить к чертовой матери.
Уезжайте совсем! Я заплачу вам за потраченное время и за упущенные возможности.
Что вы тут, в самом деле, подвергаетесь опасности? Архив — это такая вещь,
которую можно разбирать всю оставшуюся жизнь, — Нет, я не уеду, —
покачала головой она. — Я все равно прохожу свидетельницей по делу, так
что совсем выбросить вас из головы у меня не получится. Я хочу вас вытащить.
— Вы.., что-то узнали? — с еле уловимой надеждой в
голосе спросил он.
— Я знаю не больше вашего. Может, даже меньше. Просто у
меня возникла одна догадка, которую следует проверить. Но мне не на чем
добраться до города.
— Я вас отвезу, — сказал Покровский.
— Вы заснете за рулем, и мы разобьемся, —
отказалась Наташа. — Пусть меня лучше Вадим довезет или вон Валера Козлов.
Вадим отчего-то замялся в ответ на ее просьбу, а вот Валера
Козлов охотно согласился. В сущности, Наташе только и нужно было, что добраться
до цивилизации. На оживленной трассе легко подхватить любую машину.
— Довези меня до города и можешь возвращаться.
— Как вы думаете, а возвратиться — это удобно? —
спросил серо-зеленый Козлов.
— Удобно-удобно. Тем более что сегодня Андрей
Алексеевич к тебе благоволит. Уж не знаю, почему, — приврала она.
Окрыленный Козлов перелетел Кольцевую и высадил ее у
ближайшей станции метро. После чего умчался обратно в Березкино, а Наташа
достала из сумочки телефонную карту и сунула в автомат. На память набрала номер
и застыла в немом ожидании. Когда трубку сняли, она тихо сказала:
— Парамонов? Это Наталья Смирнова. Мне бы с Негодько
поговорить. Нету у меня его телефона.
Но мне срочно нужно! Он пообещал, что не бросит меня, вот
что! Пусть выполняет свои обещания. Вы милиция или кто? Хорошо, я перезвоню
через полчаса.
Выйдя на дорогу, она остановила частника и отправилась
проверять возникшую у нее версию.
Благо, ехать далеко не пришлось. Через полчаса она отыскала
еще один телефон-автомат и снова позвонила Парамонову.
— Валентин Львович уже едет к вам, — обрадовал ее
тот. — Не вздумайте никуда слинять, а то он вам голову оторвет.
Негодько явился на свидание взъерошенный, как воробей,
побывавший в луже.
— Что случилось? — спросил он, подсаживаясь за
Наташин столик в придорожном кафе и отхлебывая кофе из той чашки, которую она
для него заказала.
— А у вас есть полномочия отдавать вещи на
экспертизу? — осторожно спросила Наташа. — Тут такое дело… Надо
проверить одну мою версию.
Если все сойдется, я вам сразу расскажу подробности. Это по
поводу убийства женщин в Березкине.
— Вас что-то больше заботят чужие дела. О себе-то не
хотите подумать?
— Ну пожалуйста!
— Где вещь? — спросил Негодько, допивая кофе.
— Вот, — ответила Наташа и достала из сумочки
целлофановый пакетик с землей.
— Боже мой, откуда вы ее выскребли? С чьей-то могилки?
Наташа уселась поудобнее и пообещала:
