— А знаете, о чем я всю ночь думала? — неожиданно
спросила Наташа.
Все посмотрели на нее с разной степенью любопытства.
— Я думала о странном поведении убийцы. Он сделал все,
чтобы подозрения пали на Андрея Алексеевича. Хотел, чтобы его посадили в
тюрьму. А почему он просто его не отравил?
— Почему? — эхом откликнулся Генрих.
— Потому что Андрей Алексеевич обязательно должен
остаться жив.
— Чтобы — что? — спросила Лина, завороженно глядя
Наташе в рот.
— Пока не знаю. Я над этим думаю.
* * *
— Ну, садитесь, — велел Стае я открыл переднюю
дверцу.
— А я бы лучше поехала сзади, — растерялась
Наташа.
— Бросьте, — настаивал он. — Поболтаем по
дороге. А то мне придется глядеть на вас в зеркальце заднего вида и отвлекаться
от знаков и светофоров.
— Ну ладно, — пробормотала она и скользнула в
салон. — Надеюсь, у вас по дороге колесо не спустит? Или там что-нибудь
перегреется…
— Колесо? — удивился Стае. — Кажется, вы
опасаетесь, что я плохой водитель?
Внезапно возле автомобиля вырос Покровский, открыл заднюю
дверцу и полез внутрь, сообщив:
— Я поеду с вами, мне нужно машину забрать из сервиса. Это
возле моего офиса. Надеюсь, Стае, ты не возражаешь?
— А что мне возражать? — отрывисто спросил тот.
Настроение у него тем не менее изменилось.
Наташа чувствовала, что вот только что это был горящий
костер, а сейчас — всего лишь угли. Появление Покровского что-то такое в нем
загасило.
— И куда же вас везти? — спросил он, выруливая на
дорогу.
Они стали разбираться, куда кого везти, и Наташа заметила,
что Покровский поглядывает на нее с подозрением. Может быть, он ее в чем-то
подозревает?
— Где вы встречаетесь со своим компьютерщиком? —
подтверждая ее опасения, спросил он.
Наташа хотела съязвить, но потом вдруг поняла: ей приятно,
что он за нее волнуется. И застенчиво сказала:
— В кафе «Бригантина». Через час.
— Знаю такое, — кивнул тот. — На Баррикадной.
— Это как же мне сейчас придется крутиться? —
озадачился Стае, ловко проводя обгон.
— А вы высадите меня в начале сквера, я там пешочком.
— Отлично, — обрадовался он. — Тебя, Андрей,
я довезу почти до самого места, мне по пути.
Покровский отказываться не стал и набиваться в провожатые
Наташе тоже. Только поинтересовался, как она будет добираться обратно.
— Вы договорились с Козловым?
— Нет, я сама поеду. Ваша дочь вспомнила, что ей еще
нужно заехать к подруге, поэтому она задержится. А я уж найду, как добраться.
— Не надо. Раз она задержится, я сам отвезу ее в
Березкино. А Козлов заедет за вами, как и договаривались. Я позвоню Маринке на
мобильный и все объясню. Так что после встречи со своим компьютерщиком никуда
не уходите — сидите в кафе, хорошо?
— Ладно, — ответила Наташа весьма легкомысленным
тоном.
Однако через несколько минут все ее легкомыслие сдуло, точно
морскую пену штормовым ветром. Когда она вышла из машины и оказалась одна на
улице, ее пробрала внезапная дрожь. Во что вообще она ввязалась? Она
ненормальная? Всем людям присуще чувство самосохранения, а она вызвала огонь на
себя, рассчитывая вывести на чистую воду весьма коварного человека. Она строит
свои планы, но он ведь вполне может строить свои.
Что, если он ее переиграет?
«И все из-за Покровского, — обреченно подумала
Наташа. — Что за существа женщины! Не пои их, не корми, дай только
чем-нибудь пожертвовать ради мужчины!» Чувствуя, что у нее плохо гнутся колени,
она двинулась через сквер. Несколько раз оглянулась и заметила подозрительного
типа, идущего в том же направлении, только по соседней дорожке. Он был
накачанным, бритым почти что наголо и с маленькими круглыми ушками, похожими на
ручки кастрюльки. И имел неприятное лицо, которое ничего не Выражало. Эта
невыразительность больше всего насторожила Наташу.
Она прибавила шагу и, выскочив на оживленную улицу,
запетляла среди прохожих. Потом резко остановилась возле булочной и посмотрела
назад.
Бритоголовый тоже остановился. Достал из кармана мелочь и,
подбрасывая ее на ладони, принялся изучать прессу в газетном киоске.
"Неужели — он? — подумала Наташа. — Тот, кто
залез в дом Покровского и пырнул меня ножом?
Если это так, то сейчас самое подходящее время, чтобы
повторить попытку!" Она огляделась по сторонам, но вокруг все было самое
банальное — улица, люди, машины. Где же оперативники? Почему ее бросили на
произвол судьбы? Они должны были следить за ней от самого Березкина. Однако
Стае ехал очень быстро, несколько раз проскочил на желтый и петлял по каким-то
переулкам. Что, если он, сам того не ведая, просто оторвался от милиционеров?
Наташа бросилась вперед, мечтая, чтобы Сева Шевердинский по
какой-то дикой случайности приехал в «Бригантину» раньше времени. Бритый
спрятал мелочь в карман и последовал за ней быстрым шагом — почти побежал. Теперь
он не отстанет! Что же делать?!
Впереди как раз нарисовался симпатичный павильончик, в
котором выпекали ароматные пончики. Павильончик был похож на кукольный домик, а
рядом с ним на тротуаре возле клумбы с незабудками установили металлическую
рамку с натянутым на нее плакатом: «Пончики „Лето“ с начинкой из абрикосов,
клубники, вишни и яблок!»
Наташа еще раз обернулась и увидела бритого, который был
всего в метре от нее! Их глаза встретились, и ей показалось, что он усмехнулся.
Она рванулась в сторону и попала под «колеса» какому-то подростку на роликовых
коньках. Тот мчался на такой скорости, что ее отбросило в сторону и внесло
прямо в пончиковый плакат. Бумага порвалась, и Наташа «рыбкой» проделась в
рамку и завертелась на месте, пытаясь определить, где ее преследователь, чтобы
он не подкрался и не убил ее под шумок. Люди вокруг засмеялись, а глупые
маленькие дети стали показывать на нее пальцами.
Бритый остановился поодаль и тоже смотрел — только без
улыбки. Наташа сообразила, что ей сейчас выгоднее привлекать к себе внимание.
На глазах у изумленной публики ее вряд ли прирежут, как поросенка.
— Пончики «Лето»! — неуверенно крикнула она,
придерживая рамку двумя руками. — Летние цены и начинки! Летнее
предложение кардинально отличается от зимнего! Зимой — жирные кремы, летом —
сладкие джемы!
* * *
Мимо шел упитанный мальчик, прижимая к себе два пакета с
пончиками. Он смотрел на Натащу с сытым выражением на лице.
— Мальчик, — ласково попросила Наташа. —
Уступи мне, пожалуйста, одну порцию своих чудных пончиков!
