— Любить иных, — неопределенно ответил
Покровский, — тяжелый крест.
Тем временем оперативники размышляли, как удалить мужчин
из-за столика.
— Девица должна остаться одна! — заявил Негодько,
и в этот миг возле кафе «Бригантина» появился костлявый мужчина в
очках-хамелеонах.
Вихляющей походкой он проследовал мимо бритого, который
подался вперед, и негромко сказал ему:
— Додик, она твоя.
Оперативники немедленно «срисовали» новый персонаж драмы.
Впрочем, он был им известен и тоже находился под наблюдением.
— Додик уселся за столик в углу, — сообщил
лейтенант. — Наша подопечная не знает его в лицо.
Вероятно, именно ему поручили работу.
— Немедленно нужно убрать оттуда всех мужиков! —
завопил Негодько. — Давайте, думайте — что мы можем с ними сделать?
— Арестовать, — немедленно предложил кто-то.
— Отозвать всех по одному под благовидными
предлогами, — сказал лейтенант.
— Точно! — обрадовался Негодько. — К
Покровскому, допустим, подойдут и скажут, что его машина не правильно
припаркована, он выйдет на улицу, и тут мы его придержим.
— Шевердинского можно поймать на девушку.
Пусть наша Таня исхитрится и хотя бы ненадолго займет его
разговором. Может быть, ей удастся переманить его за свой столик. Ну, знаете,
как это бывает? Что делать с мальчишкой, я пока не решил, а вот этого,
здорового, надо подозвать к телефону.
Он подойдет, и мы его быстренько обработаем.
— А как его позвать к телефону, когда мы не знаем его
фамилии! — заметил лейтенант.
— Тогда мы позовем к телефону Покровского, а этот пусть
отгоняет машину.
— Но он без машины!
— Чтоб он сдох, проклятый.
— Придумал! — сказал Негодько. — Сейчас я
быстренько узнаю телефон газеты «Наш район» и спрошу у Пети Шемякина. Он друг
нашей девицы, он должен знать.
Петя Шемякин долго спрашивал и переспрашивал, кто и зачем
ему звонит, потом промямлил:
— Не помню я, как его фамилия. Точно знаю, что она
образована от названия какого-то оружия.
Что-то вроде Парабеллумова, только попроще.
— Наганов? — с надеждой спросил Негодько. —
Или, может. Автоматов?
— Пистолетов, — подсказал лейтенант.
— Нет, не то, не то, — пробормотал Шемякин и
принялся перебирать:
— Винчестеров? Винчестерский? Кольтов? Что-то такое
обычное, не Слишком бросающееся в глаза. Оружейников? — спросил он сам
себя. — Прямо «Лошадиная фамилия»!
— Ты же сказал — оружейная! — заорал
Негодько. — Совсем спятил?
— Спокойно, — испугался Петя его воплей. —
Это я просто Чехова вспомнил. Там тоже над одной фамилией думали. Только над
лошадиной.
— Боеприпасский, — родил лейтенант. —
Березкин.
— Это не оружейная, а какая-то помоечная
фамилия, — отмахнулся Негодько. — Может, Пулькин? Или Стволов?
— Не помню! — заныл Шемякин на том конце
провода. — Пристрелите, не помню!
— Стреляев, — немедленно предположил лейтенант.
Кончилось все тем, что к столику, за которым шла оживленная
беседа, подошел странный тип в рубашке с закатанными рукавами и татуировкой на
пальцах и спросил, наклонившись к интересующему его объекту:
— Слышь, кореш! Мы с тобой, кажись, в одной школе
учились. Ты ведь Петров?
— Да нет, я Калашников, — ни о чем не подозревая,
ответил тот.
— Ах ты боже мой! — воскликнул тип, хлопнул себя
ладонями по ляжкам и счастливо засмеялся. — Калашников! Едрит твою налево!
Калашников! Со смеху помрешь. Калашников!
Когда он ушел, Калашников вздохнул и пробормотал:
— Дураков — что грязи…
Тем временем Додик заказал себе сложный коктейль и высасывал
его через трубочку, задумчиво разглядывая свою будущую жертву. Потом он встал,
потянулся и решил прогуляться к витрине с расставленными на ней блюдами. И тут
к оперативникам пришла сенсационная информация: при передаче выкупа основная
часть бандитской группировки была задержана, а заложница освобождена. Им дали
команду взять бритого и Додика. Надобность во временном сотрудничестве с ними
отпала, поэтому дожидаться, пока они нападут на Наташу, не имело смысла.
Операцию захвата провели быстро и грамотно.
Когда Додика, аккуратно, под ручки вывели на улицу, Негодько
возвратился в кафе и отсалютовал Наташе.
— Все, девушка, — сказал он, подойдя к
столику. — Гуляй себе спокойно. Поняла? Все взяты, дело закрывается.
— Господи! — воскликнула Наташа и вскочила на
ноги. — Просто не верится!
Закрыла глаза и засмеялась. Все сидевшие за столом мужчины
наблюдали за этой сценой с огромным недоумением.
— Валентин Львович, а вы вели оперативную
съемку? — поинтересовалась Наташа, продолжая улыбаться.
Негодько немедленно насторожился и спросил:
— А в чем дело-то?
— Дело в том, — ответила Наташа, — что вот
этот человек задумал меня убить и только что отравил мой кофе.
Она повернулась к столу и указала на Валеру Козлова.
Глава 9
— Когда он уронил сахарницу и пока возился с ней,
пронес руку с пакетиком над моей чашкой, ссыпав туда несколько крупинок цианида.
В столовой дома Покровского было негде яблоку упасть. Даже
Генрих сегодня презрел свои обязанности и ни разу не поднялся со своего места,
чтобы переменить чашку или подлить кому-нибудь кипятку. Он просто глаз не
сводил с Наташи, которая сидела во главе стола, словно султан, окруженный
любимыми женами.
— Чувствую себя бароном Мюнхгаузеном, — призналась
она, когда по возвращении домочадцы облепили ее, словно осы яблочный
огрызок. — Я разливаюсь соловьем, все смотрят мне в рот и не верят ни
одному слову.
— Мы верим! — горячо возразил Стае. — Но нам
не верится.
— Перестаньте на нее наседать! — рявкнул
Покровский. — Пойдемте в дом, сядем, и она нам все объяснит с самого
начала.
— Андрей, ты совершенно невозможен! — воскликнула
Лина. — Заставляешь меня вести себя чинно, когда мне хочется визжать от
любопытства.
— Визжи, — разрешил ей муж. — Я тоже хочу
визжать. По ночам мне снилось, что убийца — это ты.
— Что-о-о?! — закричала Лина, остановившись и
глядя на него глазами размером с любимые Генриховы вазочки для варенья. —
Ты меня подозревал?! Да ты просто… Ты просто…
— Я просто твой несчастный муж, которому ты
изменяла, — совершенно спокойно заметил Вадим и, насвистывая, направился в
столовую. — Генрих, подавай кофе!
