Книга В разреженном воздухе, страница 14. Автор книги Джон Кракауэр

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В разреженном воздухе»

Cтраница 14

Хорошо ли, плохо ли, но в течение двух последних десятилетий экономика и культура Кхумбу были связаны с сезонными денежными вливаниями со стороны туристов и альпинистов, посещающих регион ежегодно в количестве около 15 тысяч человек. Шерпы, овладевшие техническими навыками альпинизма и работавшие высоко в горах — в особенности те, кто поднимался на вершину Эвереста, — пользуются большим уважением в своих общинах. Увы, те из них, что становятся звездами альпинизма, получают вместе с тем шанс лишиться жизни: с 1922 года, когда во время второй британской экспедиции лавина погубила семерых шерпов, на Эвересте погибло несоразмерно большое количество представителей этой народности, в общей сложности пятьдесят три человека. Фактически, они составляют более трети всех жертв Эвереста.

Несмотря на риск, среди шерпов существует жестокая конкуренция за 12–18 вакантных мест в типовой экспедиции на Эверест. Главная борьба идет за полдюжины вакансий для высококвалифицированных шерпов-альпинистов, которые могут рассчитывать на заработок от 1400 до 2500 долларов за два месяца опасного труда — заманчивое жалованье в государстве, увязшем в непролазном болоте нищеты, с годовым доходом на душу населения около 160 долларов.

С увеличением притока западных альпинистов и туристов в Кхумбу появляются все новые и новые лоджии и чайные, но особенно заметно развивается строительство в Намче-Базаре. На пути к Намче я обогнал толпу носильщиков, тянувшихся в горы с поросших лесом долин и тащивших на себе свежеотесанные бревна весом в добрую сотню фунтов. И за этот изнурительный физический труд они зарабатывают около трех долларов в день.

Гостей Кхумбу, постоянно приезжающих туда на протяжении многих лет, отнюдь не радует туристический бум и перемены, происшедшие в тех местах, которые первые западные альпинисты считали земным раем, настоящим Шангри-Ла. С тех пор чуть не во всех долинах были вырублены леса, чтобы удовлетворить растущий спрос на дрова. Подростки, болтающиеся по барам в Намче, скорее всего будут одеты в джинсы и футболки с названием хоккейной команды «Чикаго Буллз», а не в причудливые традиционные одежды. Семьи готовы целыми вечерами сидеть у «видиков», просматривая последний голливудский опус с участием Шварценеггера.

Конечно, не все перемены в культуре Кхумбу идут ей на пользу, но я не слышал, чтобы хоть один шерп лил слезы по этому поводу. Твердая валюта, поступающая от туристов и альпинистов, равно как дотации от международных организаций по туризму и альпинизму, позволили финансировать строительство школ и поликлиник, снизить детскую смертность, построить пешеходные мосты и провести электричество в Намче и другие деревни. Оплакивание западниками ушедших в прошлое старых добрых времен, когда жизнь в Кхумбу была намного проще и живописней, вызывает не более чем улыбку снисхождения. Большинство людей, проживающих в этом суровом краю, как видно, вовсе не хотят быть отрезанными от современной жизни и вырванными из потока общечеловеческого прогресса. Не хватало еще, чтобы шерпов превратили в живые экспонаты антропологического музея!

Закаленный ходок, прошедший предварительную акклиматизацию к условиям больших высот, мог бы преодолеть расстояние от взлетной полосы Луклы до базового лагеря Эвереста за каких-нибудь два-три дня. Но поскольку большинство из нас только что прибыли с высоты уровня моря, Холл предусмотрительно избрал более спокойный темп, и это дало время нашим организмам адаптироваться к возрастающей разреженности воздуха. Редко в какой день мы шли дольше трех-четырех часов. А отдельные дни, когда по плану Холла нам требовалась дополнительная акклиматизация, мы вообще не двигались с места.

3 апреля, после дня акклиматизации в Намче, мы возобновили переход к базовому лагерю. Через двадцать минут пути от деревни я зашел за поворот, и передо мной открылось зрелище, от которого захватило дух. Подо мной, на глубине шестисот метров, прорезая глубокие складки в каменном ложе, показалась извилистая лента Дудх-Коси, отблескивающей серебром из затененного ущелья. Над долиной, уносясь ввысь на три тысячи метров, маячило, словно привидение, огромное, освещенное сзади острие Ама-Даблама. А на две с лишним тысячи метров выше Ама-Даблама высилась ледяная громада самого Эвереста, почти вся скрытая за Нупцзе. И плоские ленты конденсата свисали с его вершины, словно застывший дым.

Я глазел на Эверест, наверное, минут тридцать, пытаясь понять, с чем можно сравнить пребывание на его очищенной штормовыми ветрами макушке. Хотя я поднимался на сотни гор, Эверест настолько отличался от всех вершин, которые я уже покорил, что мне не хватало воображения для этой задачи. Вершина казалась такой холодной, такой высокой, такой недосягаемой. Пожалуй, я точно так же чувствовал бы себя в экспедиции на Луну. Когда я повернулся, чтобы продолжить подъем по тропе, мои эмоции колебались между нервным ожиданием и почти всепоглощающим чувством страха.

После полудня я прибыл в Тхъянгбоче [14], главный и самый большой буддистский монастырь в Кхумбу.

Шерп по имени Чхонгба, ироничный, вдумчивый мужчина, которого взяли в нашу экспедицию поваром в базовом лагере, предложил устроить встречу с ринпоче — главным ламой всего Непала, пояснил Чхонгба. «Очень святой человек, — говорил он. — Как раз вчера у него закончился долгий период медитации молчания — за три последних месяца лама не проронил ни слова. Мы будем его первыми гостями. Это самый благоприятный момент». Мы с Дугом и Лу дали Чхонгбе по сто рупий (Примерно по два доллара) для покупки церемониальных ката — белых шелковых шарфов, необходимых при представлении нас ринпоче, — затем сняли башмаки, и Чхонгба завел нас в маленькую выстуженную келью позади главного храма.

На парчовой подушке, завернутый в одеяние цвета «бургунди», восседал, скрестив ноги, низенький, полный мужчина с блестящей макушкой. Он казался очень старым и очень усталым. Чхонгба почтительно поклонился, сказал ему несколько слов на языке шерпов и дал нам знак подойти. Затем ринпоче благословил всех нас по очереди, обернув наши шеи теми шарфами (ката), что были нами куплены. После этого он блаженно улыбнулся и предложил нам чаю. «Наденьте эти ката, когда пойдете на вершину Эвереста [15], — инструктировал меня Чхонгба торжественным голосом. — Это задобрит Бога и отведет от вас беду».

Не зная, как себя вести в присутствии столь божественного человека, этой живой реинкарнации древнего и прославленного ламы, я приходил в ужас от одной мысли, что могу невольно оскорбить его или совершить непростительную оплошность. Пока я отхлебывал сладкий чай и беспокойно ерзал, его Святейшество порылся в стоящем рядом шкафу, достал оттуда большую, изящно украшенную книгу и вручил ее мне. Я вытер свои грязные руки и с замирающим сердцем открыл ее. Это был фотоальбом. Как оказалось, ринпоче недавно впервые побывал в Америке, и в альбоме были фотографии, сделанные во время его путешествия: его Святейшество в Вашингтоне — на фоне мемориала Линкольну и Музея истории воздухоплавания и космонавтики; его Святейшество в Калифорнии — на пирсе залива Санта-Моника. Широко улыбаясь, он с волнением показал нам две самые любимые свои фотографии во всем альбоме: на первой — его Святейшество с Ричардом Гиром, а на второй — со Стивеном Сигалом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация