А теперь Лопсанг тащил Питтман на короткой веревке в течение пяти или шести часов вверх от Южной седловины, что очень его вымотало и отвлекло от привычной роли быть первым и прокладывать маршрут. Поскольку его неожиданное отсутствие впереди группы имело в этот день вполне определенные последствия, то после всего случившегося решение Лопсанга идти с Питтман в короткой связке спровоцировало критику и полное непонимание. «Я просто не представляю, почему Лопсанг тащил Сэнди, — говорит Бейдлман. — Он пренебрег своими основными обязанностями».
Что касается Питтман, то она не просилась идти в связке. Когда она вышла из четвертого лагеря в числе первых в группе Фишера, Лопсанг внезапно оттащил ее в сторону и нацепил бухту веревки поверх ее альпинистского снаряжения. Затем, не ожидая ее согласия, он пристегнул другой конец к своему снаряжению и начал тянуть ее вверх. Она утверждает, что Лопсанг тянул ее вверх по склону против ее воли. Напрашивается вопрос почему известная напористостью жительница Нью-Йорка (она была так несокрушима, что некоторые австралийцы в базовом лагере прозвали ее «Сэнди Питбуль»), почему она просто не отстегнула метровую привязь соединяющую ее с Лопсангом, ведь для этого Сэнди не требовалось ничего, кроме как дотянуться и отстегнуть единственный карабин.
Питтман объясняет, что она не отстегнулась от шерпа из уважения к его авторитету — как она выразилась, «Я не хотела обидеть Лопсанга». Она также утверждала, что хоть и не смотрела на часы, но припоминает, что шла в короткой связке только «час или полтора»
[51], но никак не пять или шесть часов, как утверждали другие альпинисты и как подтвердил Лопсанг.
Что же касается Лопсанга, то, когда его спрашивали, почему он тянул в связке Питтман, к которой неоднократно выражал свое презрение, он давал противоречивые ответы. Он сказал адвокату из Сиэтла Питеру Гольдману (который в 1995 году поднимался на Броуд-Пик вместе со Скоттом и Лопсангом и был одним из самых давних и верных друзей Фишера), что в темноте он перепутал Питтман с клиенткой из Дании Лин Гаммельгард и что он прекратил тащить ее на буксире, как только с рассветом понял свою ошибку. Но в пространном, записанном мною на магнитную ленту интервью, Лопсанг более чем убедительно настаивал на том, что он хорошо знал, кого тащит, и что он решил сделать так, «потому что Скотт хотел, чтобы все члены команды поднялись на вершину, а я считал, что Сэнди будет самой слабой, я думал, что она будет медленно идти, поэтому я хотел привести ее первой».
Будучи отзывчивым молодым человеком, Лопсанг был чрезвычайно предан Фишеру; этот шерп понимал, насколько важно было для его друга и работодателя довести Питтман до вершины. На самом деле в один из последних сеансов связи с Джен Бромет Скотт говорил: «Если я смогу довести Сэнди до вершины, то держу пари, что она появится на телевидении в ток-шоу. Как ты думаешь, посчитает ли она тогда меня причастным к ее славе и почестям?»
Как объяснял Гольдман: «Лопсанг был абсолютно предан Скотту. Это непостижимо, чтобы он тащил кого-то в гору, если бы не был твердо убежден, что это было нужно Скотту».
Что бы ни было побуждающим мотивом, но решение Лопсанга тащить клиента не выглядело слишком серьезной ошибкой на тот момент. Эта оплошность оказалась одной из многих незначительных на первый взгляд вещей, которые незаметно и неуклонно набирали критическую массу.
Глава тринадцатая
ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ ГРЕБЕНЬ
10 мая 1996 года. 8413 метров
Достаточно сказать, что на Эвересте самые крупные гребни и самые ужасающие пропасти, какие только мне приходилось когда-либо видеть, а все эти разговоры про легкие заснеженные склоны — просто миф…
Дорогая, это занятие захватывает полностью, я не могу тебе передать, как оно действует на меня. А какие здесь виды! И красота неописуемая!
Джордж Ли Мэллори, из письма к жене, 28 июня 1921 года
За Южной седловиной, в Зоне Смерти, выживание в немалой степени зависит от скорости передвижения. 10 мая каждый клиент нес из четвертого лагеря два трехкилограммовых кислородных баллона и мог прихватить третий баллон на Южной вершине из потайного склада, организованного шерпами. При умеренной скорости потребления, составляющей два литра в минуту, одного баллона могло хватить на пять-шесть часов. То есть у нас был запас кислорода до 16:00 или 17:00. Окажись мы после этого выше Южной седловины, и в зависимости от акклиматизации и физического состояния каждого из нас, мы были бы еще дееспособны, но ненадолго. Сразу бы возросла угроза высокогорного отека мозга или легких, гипотермии, заторможенного мышления и обморожений. Риск погибнуть стал бы намного выше.
Холл, который уже четыре раза поднимался на Эверест, как никто другой понимал необходимость быстрого подъема и спуска. Выяснив, что альпинистская квалификация некоторых его клиентов была слишком сомнительной, Холл намеревался использовать провешенные перила для безопасности и удобства нашей группы и группы Фишера на наиболее сложных участках. Тот факт, что еще ни одна экспедиция в этом году не добралась до вершины, беспокоил его, поскольку это означало, что в самых сложных местах веревки не были провешены.
Геран Кропп, швед-одиночка, не дошел 3 мая до вершины 107 вертикальных метров, но он даже не побеспокоился провесить хотя бы одну веревку. Черногорцы, которые дошли еще выше, закрепили несколько веревок, но по неопытности они исчерпали весь запас веревок на первых 430 метрах после Южной седловины, растратив их на относительно пологих склонах, где на самом деле веревки были не нужны. Таким образом, когда в то утро мы предприняли попытку достичь вершины, единственными веревками, натянутыми вдоль острых зубьев на верхушке Юго-восточного гребня были несколько старых, потрепанных перил, появлявшихся иногда на ледяной поверхности. Это были остатки от прошлых экспедиций.
Предполагая такую возможность, перед тем, как уйти из базового лагеря, Холл и Фишер созвали собрание проводников двух команд, во время которого договорились, что каждая экспедиция направит из четвертого лагеря двух шерпов, в том числе и альпинистов-сирдаров Энга Дорджа и Лопсанга, на полтора часа раньше впереди основной группы Это дало бы шерпам время закрепить веревки на наиболее незащищенных участках на верхушке горы до того, как туда придут клиенты. «Роб очень хорошо разъяснил, насколько это было важно, — вспоминает Бейдлман. — Он хотел любой ценой избежать потерь времени из-за заторов в узких местах».
Однако, по каким-то неизвестным причинам, ни один шерп не ушел с Южной седловины раньше нас ночью 9 мая. Возможно, сильный ураган, который не утихал до 19:30 вечера, помешал им собраться пораньше, как они рассчитывали. После экспедиции Лопсанг утверждал, что в последний момент Холл и Фишер отбросили мысль провешивать перила, опережая клиентов, поскольку получили ошибочную информацию о том, что черногорцы уже проделали эту работу вплоть до Южной вершины.
