Хоть беспокойство Бейдлмана в связи с наступлением времени возвращения и возрастало, он не имел возможности обсудить ситуации с Фишером, так как у него не было радио. Лопсанг, который нес радио, был все еще где-то внизу. Рано утром, когда Бейдлман увидел на Балконе Лопсанга, страдающего от рвоты, он забрал у шерпа две бухты веревки, чтобы закрепить ее выше, на крутой скале. Однако, как он теперь сожалеет, «мне даже не пришло в голову забрать у него и радио».
В результате, рассказывает Бейдлман, «я просидел на вершине очень долго, поглядывая на часы и ожидая, когда покажется Скотт, думая о том, что пора идти вниз, но каждый раз, когда я поднимался, чтобы уйти, кто-либо из наших клиентов переваливал через верхушку гребня, и я садился снова, чтобы дожидаться его».
Сэнди Питтман появилась на финальном отрезке подъема около 14:10, чуть впереди Шарлотты Фокс, Лопсанга Джангбу, Тима Мэдсена и Лин Гаммельгард. Но Питтман двигалась очень медленно, а немного ниже вершины она вдруг упала на колени в снег. Когда Лопсанг подошел к ней, чтобы помочь, то обнаружил, что кислород в ее третьей канистре закончился. Рано утром, когда он начал тянуть ее на короткой страховке, он настроил ей подачу кислорода с максимальной скоростью (четыре литра в минуту), вследствие этого Питтман израсходовала свой запас кислорода относительно быстро. К счастью, хоть Лопсанг и не пользовался сам кислородной поддержкой, но нес в рюкзаке запасную канистру. Он подключил маску и регулятор Питтман к свежему баллону, и потом они прошли несколько последних метров к вершине и присоединились к праздновавшим восхождение альпинистам.
Роб Холл, Майк Грум и Ясуко Намба пришли на вершину почти в это же самое время, и Холл связался по радио с Хелен Уилтон в базовом лагере, чтобы сообщить ей радостную новость. «Роб сказал, что там было холодно и ветрено, — вспоминает Уилтон, — но говорил он бодро. Он сказал: „Дуг вот-вот появится из-за горизонта, и я сразу же двинусь вниз… Если от меня не будет сообщений, значит, все в порядке“». Уилтон передала известие в офис «Консультантов по приключениям» в Новую Зеландию и поспешила отправить факсы друзьям и семьям по всему миру, объявив о триумфальной кульминации экспедиции.
Надежды Холла на скорый приход Дуга Хансена не оправдались, Фишер тоже запаздывал. На самом деле, Фишер дошел до вершины к 15:40, а Хансен появился там только после 16:00.
В день, предшествующий восхождению, 9 мая, в четверг, когда мы уже поднялись из третьего лагеря в четвертый, Фишера еще не было с нами, он дошел до палаток на Южной седловине только после 17:00, был заметно уставшим, когда наконец-то добрался до четвертого лагеря, хотя и пытался всячески скрыть свою усталость от клиентов. Шарлотта Фокс, которая была в одной палатке с Фишером, вспоминала: «Я не сказала бы, что в тот вечер Фишер выглядел больным. Он был очень активным, психологически поддерживая каждого, как футбольный тренер перед ответственной игрой».
На самом деле, напряжение последних недель изнурило Фишера физически и психологически. Хоть он и обладал экстраординарными резервами энергии, но расходовал их слишком расточительно, и к моменту его прихода в четвертый лагерь силы его были на исходе. «Скотт был сильной личностью, — подтверждал после экспедиции Букреев, — но накануне восхождения он был переутомлен, его одолевали проблемы, он израсходовал слишком много сил. Бесконечные тревоги, бесконечные беспокойства. Скотт нервничал, но держал все в себе».
Кроме того, Фишер скрывал от всех тот факт, что он может серьезно заболеть во время штурма вершины. В 1984 году, участвуя в экспедиции в районе непальской горы Аннапурна, он подцепил желудочно-кишечных паразитов, от которых не мог полностью избавиться в последующие годы. Эти паразиты непредсказуемо переходили от состояния бездействия к активности, вызывая приступы сильного физического недомогания и поражая печень. Фишер говорил о своем недуге кое-кому в базовом лагере, но утверждал, что об этом не стоит беспокоиться.
По словам Джен Бромет, когда болезнь была в активной фазе (весной 1996 года, по-видимому, был именно такой случай), Фишер интенсивно потел и его нещадно трясло. Эти приступы буквально валили его с ног, но они были непродолжительны и проходили через десять-пятнадцать минут. В Сиэтле такое случалось с ним, может быть, раз в неделю или около того, но в состоянии стресса приступы бывали намного чаще. В базовом лагере они часто настигали его — через день, а иногда и каждый день.
Если Фишер и страдал от подобных приступов в четвертом лагере или выше, то он никому об этом не говорил. Фокс рассказывала, что вскоре после того, как Скотт притащился в свою палатку в четверг вечером, он укутался и проспал около двух часов. Проснувшись в 10 вечера, он медленно собрался, готовясь к восхождению, и ушел из лагеря намного позже последнего из своих клиентов, проводников и шерпов.
Остается неясным, когда на самом деле Фишер ушел из четвертого лагеря; возможно, только к часу ночи пятницы 10 мая. Почти все время в тот день он тащился далеко позади всех остальных и прибыл на Южную вершину только к часу дня. Я увидел его первый раз около 14:45, когда во время спуска с вершины мы с Энди Харрисом ожидали на ступени Хиллари, пока рассеется толпа. Фишер был последним альпинистом, поднявшимся вверх по веревке, и выглядел он чрезвычайно измотанным. Когда мы обменялись шутками, он быстро переговорил с Мартином Адамсом и Анатолием Букреевым, стоявшими сразу за нами с Харрисом в ожидании спуска по ступени Хиллари. «Эй, Мартин, — подшучивал Фишер через свою кислородную маску, стараясь поддержать игривый тон. — Думаешь, сможешь покорить вершину Эвереста?»
«Эй, Скотт, — отвечал Адамс, досадуя на то, что от Фишера не последовало поздравлений, — я только что это сделал».
Потом Фишер сказал несколько слов Букрееву. Насколько Адамс помнит тот разговор, Букреев сказал Фишеру: «Я иду вниз с Мартином». Потом Фишер тяжелой поступью двинулся в направлении вершины, а Харрис, Букреев, Адамс и я устремились вниз. Никто не обратил внимания на изнуренный внешний вид Фишера. Никому из нас не пришло в голову, что он нуждается в помощи.
В 15:10 Фишера все еще не было на вершине, рассказывает Бейдлман и добавляет: «Я решил, что пора убираться отсюда ко всем чертям, хотя Скотт и не появился». Он повел Питтман, Гаммельгард, Фокс и Мэдсена вниз по гребню вершины. Через двадцать минут спуска, прямо над ступенью Хиллари, они столкнулись с Фишером. «Я не сказал ему ничего, — вспоминает Бейдлман. — Он просто развел руками. Он выглядел так, как будто ему очень тяжело, но это же был Скотт, поэтому я не особо волновался. Я рассчитывал, что он дойдет до вершины и нагонит нас достаточно быстро, чтобы помочь довести клиентов вниз».
В тот момент главной заботой Бейдлмана была Питтман: «Все были измотаны к тому времени, но Сэнди выглядела особенно ненадежно я посчитал, что должен не спускать с нее глаз, потому что у нее был немалый шанс свалиться с гребня. Я проверял, хорошо ли она пристегнута перилам, а в местах, где веревки не было, я брался сзади за ее оснастку и крепко держал до тех пор, пока мы не подходили к следующей секции перил и она снова могла пристегнуться. Она была настолько заторможена что я даже не уверен, знала ли она о том, что я ее подстраховываю».
