– Ты отдаешь мне свою силу? А если Идо прав?
– Моя сила всегда была у тебя, Киго, – произнесла я. – Теперь я вручаю тебе свое доверие.
Он принял книгу и кольцу из моих рук.
– Я знаю, чего тебе это стоило, Эона.
Я посмотрела вниз, на пятна черного пепла, отмечавшие место, где я убила Диллона. Место, где я ощутила истинную мощь черного фолианта.
Нет, Киго даже не представлял, какова цена.
* * *
Девушка поставила дымящуюся чашу для умывания на стол у стены шатра и попятилась, не отрывая взгляда от яркого ковра на полу. Я гадала, что ей наговорили обо мне. Что я опасна? Убийца демона? Я склонилась над чашей и вдохнула влажный пар; очертания моих глаз и рта отразились поверх темно-синей рыбы, нарисованной на фарфоре. Я опустила ладони в горячую воду. Бледно-красные завитки заструились по поверхности, а более тяжелые черные пятна кружили на волнах у моих пальцев. Извилистые узоры из крови и пепла завораживали.
– Эона! – Дела прошла ко мне по мягким коврам с полотенцем в руках. – Смывай. Ну же! Сразу почувствуешь себя лучше.
Она уже помогла мне снять окровавленную одежду и унесла ее прочь, пока я натягивала чистую тунику и шаровары. Но запах смерти чувствовался до сих пор.
Я закрыла глаза и плеснула воду в лицо. Горячие струи на веках, носу, губах слишком напоминали риги. Я выпрямилась, от паники забыв, как дышать.
– Принеси холодной воды! Живо!
Дела махнула девушке, и та, подбежав к столу, подхватила чашу и осторожно понесла ее к двери.
– Вот. – Дела протянула мне полотенце.
Я вытерла глаза и рот. Грубый бежевый хлопок стал розовым.
– Из-за Диллона я уже никогда не почувствую себя лучше.
– Рико рассказал мне, что видел. – Лицо Делы искривилось от отвращения. – Это был не Диллон. Уже нет.
– Но когда-то…
Она стиснула мою руку:
– Ты наверняка избавила его от мучений. Сама же говорила, что это похоже на жгучую кислоту в голове.
– Дела, я приняла силу фолианта, – прошептала я. – И с ее помощью убила. Во что я превратилась?
Оборотная притянула меня к своей груди, и я уперлась лбом в мускулистое плечо.
– Ты не Диллон, – бодро заверила она, потирая мне спину. – Даже не думай так. Ты поступила, как должно. И достала черный фолиант для его величества. – Дела отстранила меня на мгновение, темные глаза торжествовали. – А еще ты восстановила веру Рико.
Она вновь прижала меня к плечу.
– Фолиант – это лишь смерть и разрушение, – прошептала я.
– Что ж, сейчас книгу стережет Юсо. А его величество и вожди решают, как с ней поступить.
Я отпрянула:
– Сейчас? Без меня? Но я ведь нейзо. Я должна быть там.
Дела поймала меня за руку:
– Рико сказал мне, на что способен фолиант, Эона. И вожди обсуждают возможное применение с лорда Идо. Его величество не хотел, чтобы ты присутствовала.
Идо не ошибся. Первым делом они подумали о его порабощении кровавой властью фолианта.
– Нет! – Я отдернула руку и направилась к выходу. – Я могу принудить Идо. Им ни к чему использовать на нем черный фолиант.
Дела обогнала меня и заслонила собой дверь:
– Эона, я здесь не только как твой друг. Я не могу пустить тебя на эту встречу.
– Теперь ты мой страж?
Она развернула меня и, положив по-мужски крепкую ладонь на спину, повела к кровати.
– Просто присядь. Поспи.
Я стряхнула ее руку:
– Поспи? Насколько я знаю, они могут решить поработить и меня тоже!
– Ты сама в это не веришь, Эона. Ты устала. Постарайся отдохнуть. – Дела взяла красный фолиант с соседнего столика, на котором Вида оставила также кисет с компасом заклинателя и посмертные таблички моих предков у небольшой молитвенной свечи. – А если не можешь спать, мы может вместе подумать над записями Кинры. Я нашла еще одно имя – Пиа.
Черный жемчуг вокруг запястья двоедушницы одобрительно защелкал.
– Наверное, еще одна загадка, – огрызнулась я. – Просто не трогай меня.
И я отвернулась, хоть и понимала, какое это ребячество.
Если честно, я действительно устала, и телом, и умом. Но жуткие суматошные мысли – об Идо, фолианте, смерти Диллона – заставили меня еще целый колокол мерить шатер шагами, пока Дела сидела у двери, склонившись над красным дневником. В какой-то момент служанка принесла чашу с чистой водой, но ее наивный страх лишь еще сильнее меня обозлил, и Дела поспешно отправила девушку прочь. Гнев и чувство вины, однако, не способны вечно питать истощенное тело, так что в конце концов я свернулась клубком на кровати.
А проснулась с кислым привкусом во рту и болью в шее. В дымовом отверстии шатра клубились темно-сиреневые сумерки. Я села и размяла пальцами затекшие мышцы у основания черепа.
Весь день проспала.
– Что-нибудь нужно, моя леди? – спросила Вида, сидевшая на полу, скрестив ноги.
Один тюремщик сменился другим.
– Чаю, – неприветливо сказала я. – И немного света.
Вида поднялась и, открыв дверь, пробормотала поручение кому-то снаружи. Затем вернулась с фонарем в руке, его сияние превратило дымчато-розовые настенные гобелены в ярко-красные. Дела оставила фолиант на столе. Значит, вернется, и у меня будет шанс извиниться за грубость.
Я поднялась, разглаживая складки на тунике:
– Вожди еще совещаются с его величеством?
Вида опустила фонарь на стол:
– Уже закончили.
– И?
– Прости, моя леди, я не знаю. – Судя по тону, она поняла, что я спрашивала о судьбе Идо. – Но в лагере болтают, что в ближайшую пару дней нас ждет сражение.
– Это и правда лишь слухи, или знаешь от отца?
– Скажем так, когда я потребовала назначить меня в какой-нибудь отряд, мне было велено оставаться в лагере, чтобы помогать с ранеными, и, дескать, нужно уже готовиться.
Мы замолчали. Пострадавших, нуждающихся в помощи, без сомнения будет много.
– Сделаешь кое-что для меня? – спросила я.
– Если смогу, моя леди.
– Когда начнется бой, убедишься, что Лилия в безопасности? И Рилла с Чартом?
Вида кивнула:
– Постараюсь.
Тяжелый стук вновь отправил ее к двери. А я водила руками по воде в чаше, содрогаясь от холода. Я подвергла мать и друзей такой опасности…
– Моя леди.
Я повернулась на резкий голос Юсо. С рук капало.
Капитан стоял в дверях, его худое тело укрывали тени.
