– Ваше величество, – осторожно начала я, – сопротивление ожидает нас на востоке. Именно там вы обретете мощную поддержку. – Я зыркнула на Юсо: – Не так ли капитан?
Он отвел глаза, явно опасаясь императорского гнева.
– Его величество желает идти на дворец, – деревянным голосом произнес Юсо.
Я окинула его яростным взглядом. Кто-то должен был сказать правду, но я не собиралась тонуть в одиночку.
– Уверена, ты согласишься, капитан, что для действенной армии ни здесь, ни во дворце не хватит людей, – деликатно сказала я. – В данный момент в распоряжении верховного лорда Сетона куда большая мощь.
Император смотрел на меня безучастно. Я видела, как его досточтимый отец, сталкиваясь с неприятными известиями, надевал такую же каменную маску. Я старалась не ерзать под этим неумолимым взглядом. Старый император был расчетливым политиком, готовым выслушать противоположное мнение без карательных мер. Я надеялась, что его сын проявит ту же сдержанность.
Император взмахнул рукой:
– Можешь идти, капитан.
Юсо поклонился и попятился прочь.
Дождавшись, когда он окажется вне пределов слышимости, император заговорил:
– Мой дядя может обладать большей военной мощью, леди Эона, но у него нет ни императорской жемчужины, ни твоей силы.
– Моей силы, ваше величество? – Я впилась ногтями в золотой пион, вытравленный на фляге. – Вы просите призвать дракона для войны?
– Войны? – Император покачал головой. – Не будет никакой войны. Вот зачем нужно время для законных притязаний – чтобы избежать подобного бедствия. У меня есть древний символ суверенитета, – он коснулся жемчужины на шее, – и поддержка Зеркального заклинателя, символизирующего обновленную силу. Дядя увидит, что его притязания ничего не стоят против моих.
Я знала, что не искушена в управлении государством, но не сомневалась, что верно оценила честолюбие Сетона. И его безжалостность.
– Ваш дядя не полагается на символы, ваше величество, только на насилие. Он уже провозгласил себя императором, с жемчужиной или без нее.
Рука Киго вновь потянулась в горлу.
– Ты не понимаешь. Без этой жемчужины он просто не может занять трон. Именно она удерживает драконов с нами – печать нашей божественной сделки.
– Значит, он убьет вас и заберет ее.
На краткий миг все мои чувства свелись к жаркому шепоту жемчужины под моими пальцами и к пламенным намерениям Кинры. Я сжала кулаки, сражаясь с воспоминаниями.
– Если он заберет ее, то убивать меня не придется, – сухо промолвил император. – Камень теперь часть моей хуа, мы связаны кровью. Я умру, если снять жемчужину.
– Часть вас? – удивилась я. – Не понимаю.
– Сказано, что жемчужина – это живая связь с драконами. Как только она вшивается в императорское горло, двое соединяются навеки через кровь. Именно поэтому переносить ее с тела мертвого императора в живого наследника нужно менее чем за двенадцать вдохов. Иначе жемчужина погибнет, и печать нашей сделки исчезнет.
Я оглядела золотую оправу камня и насчитала двенадцать стежков золотой нити, расходившихся от нее в разные стороны. Верхние три смотрелись еще аккуратно, а вот остальные были сделаны как попало, и плоть вокруг них до сих покрывали синяки и кровавая корочка.
– Двенадцати вдохов, похоже, маловато для столь деликатной работы, – заметила я.
Император хохотнул:
– Двенадцать стежков на горле менее чем за полторы минуты. Как видишь, мой лекарь нервничал и очень торопился.
– Наверное, очень больно.
Киго заколебался, будто вел как-то внутренний спор, а потом посмотрел мне прямо в глаза.
– Такой боли я никогда в жизни не испытывал, – вздохнул император, и я знала, что подобная откровенность – огромный шаг, как для него, так и для меня. – Жемчужина крепится к горлу двенадцатью когтями. Они прокалывают кожу, и в каждом есть маленькое ушко, через которое потом металл вшивается в плоть. – Он провел пальцем по синякам. – И еще… в кровь вливается пламя, и следующие несколько часов будто кислота бежит по венам.
Я сочувственно сглотнула:
– Ваш дядя знает о том, что жемчужина может умереть?
– Конечно. Двенадцать вдохов, двенадцать стежков – этому учат всех мужчин, претендующих на трон.
– Тогда он попытается взять вас живым, чтобы спокойно перенести жемчужину в свое горло.
Император покачал головой:
– Ты так уверена, что дядя наплюет на законные притязания.
Собравшись с духом, я выпалила то, что хотела:
– Он зарезал ваших мать и брата, отравил вашего отца. Зачем ему останавливаться на вас?
Неужели я переступила черту? Судя по расширившимся зрачкам Киго, слова угодили в цель, но я не дрогнула. Может, он и потерял разум от ярости, когда узнал о гибели своей семьи, но он не видел, как Сетон пронзил мечом его крошечного брата. Не видел окровавленные трупы обитателей дворца. Не видел, как верховный лорд подстрекал свои войска к дальнейшим зверствам. Кто-то должен был раскрыть императору истинное положение вещей.
И все же мне потребовалось все мужество, чтобы не согнуться в раболепном поклоне.
Где-то рядом Вида копалась в седельных сумках, Тирон совещался с Солли, Дела устало теребила тугую косу, и никто из них не сознавал, что их император уверился, будто может просто войти во дворец и вернуть себе трон.
– А ты прямолинейна, леди Эона, – наконец произнес он и прижал ладони к глазам. – Я дурак. Мой отец слепо доверял своему брату, и вот теперь я повторяю ту же ошибку. – Император глубоко выдохнул, словно оставляя надежду на бескровное разрешение проблем. – Разумеется, ты права. Он попытается забрать жемчужину. И он далеко не первый, кто посчитал, будто может украсть ее силу.
Киго знал историю жемчужины. Наверняка знал и о Кинре. Это был мой шанс выяснить, правдивы ли воспоминания, внушенные мне мечами. Действительно ли во мне течет дурная кровь. Под учащенный ритм своего сердца я пыталась взвесить риски и оценить возможности.
– Например, Кинра. – Всего два слова, а я чуть не задохнулась.
Император пораженно опустил руки:
– Откуда тебе известно про Кинру?
– Я… видела это имя в одном из свитков лорда Браннона, – выпалила я, и император успокоился. – Там сказано только, что она пыталась украсть жемчужину. Кинра была наемной убийцей, ваше величество?
– Нет, всего лишь женщиной для утех. Своим колдовством она чуть не отняла жемчужину у императора Дао. За что он и казнил ее как изменницу, подвергнув Двенадцатидневной пытке. – Император наклонился ближе. – Я слышал, палачи умеют долго удерживать людей в живых, даже когда основные органы уже вырезаны. Надо запомнить, пригодится для дяди.
