– Второй стих дарует надежду. Леди Эона может вернуть власть драконов.
– Надежду? – Киго горько рассмеялся. – Не вижу никакой надежды в словах «всеобщая хуа».
Он снова зашагал по комнате. Несмотря на усталость, от его движений веяло мощью.
– Уходи, леди Дела! – прикрикнул император.
Оборотная посмотрела на меня и помедлила – опасное проявление верности.
– Живо! – крикнул Киго.
Извиняясь одними глазами, Дела с трудом поднялась на ноги, поклонилась и удалилась из пещеры.
– Встань, Эона, – велел Киго.
Я встала, ноги дрожали от ярости. Император вновь начал свои хождения и в итоге вскоре оказался вне поля зрения, за моей спиной. Все мои чувства обострились – я отслеживала каждое движение Киго.
– Почему я должен верить этому предзнаменованию, Эона? – Это прозвучало слева от меня. – Я не знаю женского алфавита. Оборотная могла солгать ради тебя.
– Леди Дела верна тебе, как и я. – Мне следовало остановиться, но обида вылилась еще в несколько слов: – Как я всегда была верна.
Киго ринулся ко мне и замер на расстоянии вытянутой руки. Слишком близко. Я не поднимала глаз, но чувствовала обжигающий запах его гнева… и еще что-то помимо слов, что заполняло пространство между нами.
– Верна? Ты верна лишь собственным интересам. С первой секунды ты всеми манипулировала, чтобы попасть на арену, и все никак не остановишься.
Пораженная несправедливостью обвинений, я вскинула голову и горячо воскликнула:
– Все, что я делала, – это служила своему императору. Ты охотишься за придуманными тенями. И винишь меня, потому что боишься того, чего не понимаешь.
Кровь бросилась Киго в лицо.
– Думаешь, я боюсь? – думаешь, я боюсь.
Император больше не желал видеть меня своей нейзо, но все равно ему не избежать правды.
– Да, – прошипела я. – Ты боишься, потому что тебе все это не по силам.
Киго поднял кулак. Я напряглась в ожидании удара, но император отвернулся. В три прыжка он оказался у стола и, ухватившись за край, опрокинул его. Дерево треснуло, пергамент разлетелся по полу.
– Знаешь, что это? Это наши цифры. Один тренированный мужчина на двадцать воинов моего дяди. Одна наша лошадь на десять его. А большая часть оружия не мечи, даже не джи, а крестьянские орудия!
– Тогда, может, именно ты несешь погибель?
Укол достиг цели. Тревога попыталась прорваться сквозь гнев, но я задвинула ее подальше.
– Не очень-то приятно, да, Киго? Быть предвестником беды.
Он подлетел ко мне и закричал:
– Я император! А ты всего лишь женщина. Ты ничего не знаешь!
– И все же ты выбрал меня своей нейзо, – выпалила я в ответ. Презрение Киго толкало меня на безрассудный спор. – Ты говорил, что хочешь правды? Что ж, получай. Ты убеждаешь себя, будто я лгу и преследую собственные интересы, но я всегда служила только тебе. – Я начала загибать пальцы. – Я согласилась с тем, что девушка, избавила тебя от слепой ярости, вернула из мира теней. Я не исцеляла тебя и не угрожала твоей свободной воле. И все же ты мне не доверяешь. – И вдруг интуитивная догадка пробилась сквозь пелену ярости. – Потому что ты меня боишься!
Я будто прыгнула в пропасть.
Киго застыл передо мной, полыхая гневом. Мы уставились друг на друга, понимая, что это либо конец всему, либо начало…
– Я боюсь не тебя, – вскоре произнес Киго. – Я боюсь того, что означает твоя сила.
Напряжение покинуло его тело, и он покачнулся.
Я кивнула, ощутив внезапное опустошение:
– Я тоже. Я так мало о ней знаю, а теперь должна спасти драконов.
Киго коснулся жемчужины в горле:
– Да.
– Это чересчур. – Я взмахнула рукой, будто могла оттолкнуть все беды прочь.
Он поймал мое запястье:
– Но это твоя ноша, как империя – моя.
От одного прикосновения вся моя злость испарилась. Как исчезла и усталость из глаз Киго.
Он сжал руку и притянул меня ближе:
– У нас нет выбора, Эона.
Говорил ли он о нашем долге или об энергии, что искрилась между нами? Я повернула голову, пытаясь спрятаться от его настойчивых глаз, но наткнулась на мерцание императорской жемчужины, тут же вспомнив, как наши тела и губы соприкасались.
– Знаю.
Я протянула свободную руку к сияющему камню. Это Кинра толкала меня к жемчужине или мое собственное желание?
– Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, когда ее трогаешь? – Киго дышал через рот, тяжело и быстро. – Это похоже на удар тысячи молний – тысяча разрядов через мое тело, и все несут удовольствие.
– Думаю, жемчужина связана с миром энергии, – прошептала я.
И возможно, с одной древней предательницей, но пульсация крови в ушах заглушила мой страх перед влиянием Кинры.
Киго издал низкий смешок:
– Ты знаешь, что она связана не только с миром энергии.
Его ироничный тон вызвал мой ответный смех, но скрытая в словах просьба дрожью отозвалась во всем теле.
Киго уставился в потолок:
– Коснувшись жемчужины, ты призовешь десять драконов?
– Возможно, – сказала я, но руку так и не убрала. – Не знаю.
Я видела, как Киго борется со свойственной себе осторожностью, как долг противостоит желанию. Это была и моя битва. Мы стояли, подавшись друг к другу, мои пальцы зависли над жемчужиной, единственная наша связь – рука Киго на моем запястье. А казалось, будто он прижимается ко мне каждой частичкой своего тела.
Голова Киго напряженно откинулась назад, сердце бешено забилось в горле.
– Яд богов! – выругался он и оттолкнул меня.
Я пошатнулась, но сохранила равновесие и вновь потянулась к нему.
– Эона, нет! – Киго опустил голову, его глаза неистово сверкали. – Не подходи.
– Ты не хочешь? – Бесстыдные слова вырвались откуда-то из глубины веков.
– Конечно же хочу, – выдавил Киго. – Ты что, ослепла? – Затем прижал ко рту тыльную сторону ладони и, отвернувшись, резко засмеялся. – Оно почти того стоит.
Я стиснула кулаки, пытаясь хоть как-то унять свою разбушевавшуюся хуа.
Киго подошел к перевернутому столу, наклонился и с явным усилием поставил его обратно на ножки. Секунду попялился на треснувшую крышку, а потом саданул кулаком по краю, сдвинув стол. Дерево заскрежетало по камню. Я поморщилась. Киго сжал кулак другой рукой, между костяшками заструилась кровь.
– Долг прежде всего. – В моем голосе смешались слезы и возмущение.
