– Профессор прав, – сказал Михаил Лаптев, – у преступников были семьи. У нас есть список тех, кого мы отыскали и вернули в места весьма отдаленные, но, понятное дело, начинали мы работу с информации о родственниках беглецов.
Глава 39
На следующий день вечером Макс, Володя, Игорь и я сидели в кабинете Вульфа.
– Гарик, у тебя глаза, как у больного кролика, – сказал Костин.
– Я сутки, глядя в мониторы, просидел, – вздохнул компьютерщик, – никакие капли не помогают. Но вроде понял, кто, возможно, главное действующее лицо. Я нашел домработницу Венькиных. И – та-ра-рам! Людмила Павловна Ершова спокойно обитает в Москве, год рождения совпадает, проживает по адресу, который в паспорте указан. Все похоже, но эта Люся – не наша Люся. Ершова работает в супермаркете, причем давно. Когда домработница Людмила мыла полы у Венькиных, кассирша Людмила пробивала чеки, ее постоянно видели и покупатели, и сотрудники. Настоящая Ершова никогда смены не пропускала, она вообще очень ответственная, ее хотят сделать главным администратором. Я связался с Ольгой Венькиной, выяснил: горничная у них появилась в конце марта. А десятого марта у кассирши украли сумку. Срезали, когда она в метро ехала. Пропали деньги, косметика и… паспорт. На основании заявления в полицию кассирше Ершовой выдали новый документ. Понятно?
– Да уж! – покачал головой Костин.
– Теперь о родственниках преступников, – перешел к другой теме Игорь. – Всего за годы работы командой найден тридцать один человек. Учитывая малое количество сотрудников, это очень высокий результат. У четырех убийц никого из родных нет, они воспитанники разных детдомов. Отец, мать, сестра одного преступника – члены секты «Путь к спасению», живут где-то на Алтае в замкнутой общине. От двадцати двух осужденных родня отказалась. Дети, жены, родители – все поменяли фамилии и постарались затеряться на просторах России. Их поведение понятно: если соседи или коллеги по работе узнают, что рядом находится, скажем, супруга маньяка-педофила, на совести которого десятки замученных маленьких детей, мало женщине не покажется. Осталось четверо негодяев, кого поддерживают близкие. Итак… Ваганов. Осужден за восемнадцать убийств. У него есть мать, которой сейчас восемьдесят шесть лет. У нее букет болезней, она живет в Кемеровской области, никуда не выезжала долгие годы. От сына не отказывалась, слала ему письма в СИЗО, но навестить не могла – не было сил и денег. Агалбеков. Его отец инвалид по диабету, ампутирована нога, он не ходит. За ним ухаживает дочь. Больше родни нет, живут на границе с Таджикистаном. Старик и дочь плачут, говорят, что Исмаила оговорили, не мог он пенсионеров по голове молотком бить и деньги отнимать, не так его воспитывали, он хороший, добрый. Денег и здоровья на то, чтобы поехать в Москву, у Агалбековых нет. Сергеев. Москвич, есть сестра. На момент ареста была жива мать, она навещала сына в СИЗО, приносила передачи. Когда объявили приговор – пожизненное заключение за убийство водителей на пригородных трассах с целью захвата их транспортных средств и личного имущества, – упала без сознания. Инсульт. Умерла в зале суда до прибытия «Скорой». Сестра после кончины матери содержится в доме престарелых, у нее синдром Дауна. Итого – у тридцати преступников нет близких, способных мстить.
Гарик замолчал.
– Продолжай, – велел Макс, – выкладывай скорее, что нашел.
– Помните бывшего полицейского Николаева, который за нехилую мзду устраивал преступникам побег? – осведомился Игорь.
– Конечно, – ответил Костин.
– У него есть сын Григорий. Парень прекрасно учился, после окончания школы поступил в творческий вуз, на втором курсе стал сниматься в кино, на его счету несколько сериалов. Роли он исполнял эпизодические, но светился в телешоу на разных каналах. В конце концов его активность дала плоды – Грише предложили главную роль в большом проекте. Должен был сниматься детектив. Младшему Николаеву предстояло сыграть умного следователя, не имеющего личной жизни. Приличный гонорар, долгие съемки, а после выхода сериала на экран у актера точно появилась бы армия фанаток, и ему потом предложили бы другие роли. Считай, карьера состоялась. Сотни лицедеев о таком проекте мечтают. Пресса, тусовки, поездки по стране на фестивали, девицы за автографами в очередь выстраиваются… Короче, Гриша вытащил счастливый билет. На роль следователя было три кандидата. И режиссер, и продюсер хотели «незамыленное» лицо, им был нужен нераскрученный актер, но уже с опытом. Все кандидатуры подходили, но выбрали Николаева. Почему? Начальник рекламного отдела производственного объединения, которое затевало съемки, сообщил: «У Григория отец работает в полиции. Получится шикарный пиар. Я уже придумал мульку: Гриша с детства сидел у отца в кабинете, хотел стать следователем. Один раз подросток поймал на улице преступника, фото которого видел у отца в кабинете… Конечно, на самом деле этого не было, но кто проверять станет».
Гарик развел руками.
– А вскоре случился облом. Когда Григорий приступил к съемкам, папашу его сцапали сами знаете за что. Режиссер и продюсер обрадовались: теперь у сериала будет ну совсем оглушительная реклама. Однако главный инвестор, совладелец одного из крупных банков, потребовал немедленно заменить исполнителя главной роли. Съемочная группа попыталась переубедить его, объясняла: черный пиар даже лучше белого. И сын за отца не отвечает. Но денежный мешок, который пристроил на роль любимой девушки следователя свою молодую жену, отвечал: «Нет! Или Григорий идет вон, или уходит моя супруга. Естественно, вместе с деньгами, которые я собрался в проект вкладывать». Финансовый аргумент всегда самый убедительный. Сценарий переписали за пару часов. В середине первой серии следователя, которого играл Гриша, убил бандит. Вместо него появился другой полицейский.
Игорь замолчал.
– И где парень сейчас? – осведомился Макс.
Компьютерщик вздохнул.
– Я могу многое, но не все. Квартиру он продал. Куда подевался, неизвестно. Мобильный отвечает: «Номер не существует». Кредитки давно не работают, и вообще у них срок действия истек. Машину он продал, новую не купил.
– Вот вам и хваленый прогресс, – хмыкнул Костин, – чтобы исчезнуть, надо просто отказаться от всего электронного.
– Угу, – пробормотал Гарик, – простой такой человек с простой такой фамилией Николаев буквально испарился. Но…
Я вздрогнула.
– Повтори, что ты сказал!
– Простой такой человек с простой такой фамилией Николаев буквально испарился, – еще раз произнес Игорь. – Это присказка мерзавца. Он во время следствия постоянно эту фразу талдычил. И в жизни часто ее употреблял. Припев у него был: «Здрассти. Я простой такой человек, с простой такой фамилией Николаев». Когда я материалы дела листал, несколько раз эти слова видел, вот и прилипли к языку. А что тебя насторожило?
Я оперлась локтями о столешницу.
– Я в подъезде дома беседовала с консьержкой, и вдруг появился мужчина, пошел к лифту. Ната его остановила: «Простите, вы к кому?» Незнакомец вежливо ответил: «К Николаеву». Консьержка воскликнула: «Вы ошиблись, в нашем доме таких нет!» А потом тихо добавила: «Простой такой человек, с простой такой фамилией Николаев совсем в другом месте живет». Бормотнула и замолчала.
