Не все пошло наперекосяк, сказал он себе. Цецина вполне мог оказаться среди убитых, многие его старшие командиры погибли. Римляне понесли тяжелые потери, удалось захватить много штандартов когорт…
Но все эти успехи не могли заглушить презрительный смех Тулла, оставшийся в ушах Арминия.
Глава 35
Пизон очнулся и застонал. В голове пульсировала такая боль, которую он не испытывал после самого страшного похмелья. Рот был забит грязью с песком, и какие-то капли – может быть, дождя – стучали по лбу, щекам и шее. Он плыл над землей, и его то приподнимало вверх, то опускало вниз. Он не умер, потому что чувствовал сильное неудобство. К тому же в преисподней не бывает дождя – по крайней мере, ему так говорили. Он открыл глаза. Над ним все еще висели тучи, небо осталось серым и унылым. С обеих сторон мимо проплывали кусты можжевельника и прочей болотной растительности. И отовсюду доносились знакомые звуки походной колонны – звяканье кольчуг, скрипение кожи и шлепанье ног по грязи.
Пизон закашлялся, выплюнул песок изо рта и нащупал пальцами ветки, покрытые одеялом. «Я на самодельных носилках», – подумал он и похолодел от страха. Может, его взяли в плен? Подняв глаза, легионер тут же почувствовал облегчение: над ним маячили две спины в плащах, а над плащами – римские шлемы характерной формы.
– Я очнулся, – прохрипел он.
Вителлий повернулся и краем губ сказал:
– Добро пожаловать обратно.
Метилий тоже обернулся:
– Ты некоторое время был без сознания.
Пизон не слышал боевого пения врагов и звуков сражения, но это еще ничего не значило.
– А германцы? Они…
– На сегодня бои закончены, – сказал Метилий. – Как ты себя чувствуешь?
Пизон осторожно потрогал кожу на голове и обнаружил большую и мягкую опухлость на макушке, очень болезненную.
– Череп гудит так, будто Тулл целый час колотил по нему своим витисом, но, думаю, жить буду.
– Твой шлем разбит всмятку, – сообщил Вителлий. – Нам пришлось повозиться, чтобы снять его.
Пизон вспомнил, как упал и как нанес последний удар.
– Что с Туллом?
– С ним все хорошо, – ответил Метилий.
– Благодаря тебе, – добавил Вителлий.
Позади левого глаза Пизона вспыхнула боль, словно игла вонзилась, и он застонал.
– Я его спас? – спросил он.
– Так он говорит. Ты ранил воина, который собирался пронзить его. И центурион получил возможность убить ублюдка.
Закрыв глаза, Пизон переваривал эту новость. Тулл обязан ему жизнью. Втайне он гордился собой.
– Ты уже можешь встать и идти? – спросил Метилий. – А то руки отрываются тебя тащить.
– Оставь его в покое, – укорил товарища Вителлий – спокойно и сдержанно. – Скоро разобьем лагерь.
Метилий презрительно фыркнул:
– Лагерь?
– Ты знаешь, о чем я, – огрызнулся Вителлий.
– Что не так? – обеспокоенно спросил Пизон.
– Ничего, – ответил Вителлий, хотя по его голосу было ясно – что-то случилось. – Лежи спокойно. Отдыхай. Позже объясним.
«Я не могу сражаться, – думал Пизон. Упадок сил и боль не позволяли размышлять. – Я не могу даже ходить». Его потряхивало, лежать было неудобно, но он снова погрузился во тьму.
Было темно, когда Пизон снова пришел в себя. На лицо все так же падали капли дождя. Его накрыли одеялом, но и под ним он промок до нитки. От него не пахло мочой – значит, кто-то его переодел. К удивлению Пизона, эта мысль не вызвала у него стыда. Больше занимало то, что он лежит на земле, на открытом воздухе. Вителлий, Метилий и остальные его товарищи по палатке сгрудились возле жалкого костра в нескольких шагах поодаль. Сделав усилие, Пизон оперся на локоть.
– Где наша палатка?
Шесть лиц повернулись к нему.
– Проснулся! – сказал Вителлий, подходя к товарищу.
– Вот и ты, – ухмыльнулся Метилий.
Пизон обвел рукой площадку:
– Почему мы ночуем под открытым небом?
– Посмотри вокруг, – ответил Вителлий.
Пизон огляделся. Ни единой палатки. С обеих сторон и перед ними группы легионеров сидели вокруг костров или лежали на грязной земле, как он.
– Где обоз? – спросил Пизон.
– Его больше нет, – проворчал Вителлий.
– Больше нет, – повторил Пизон. – Но там же был Сакса вместе с остальными ранеными…
Даже в темноте было видно, как изменились лица его товарищей. Некоторые снова повернулись к костру. Вителлий ругнулся. Метилий рассматривал разбитые ногти на пальцах рук.
Пизон упал духом, вспомнив, что так же они вели себя, когда попали в ловушку Арминия.
После долгого молчания Вителлий заговорил:
– Пока мы спасали Цецину, германцы большими силами напали на обоз. Когда вернулся Первый легион – уже после того, как тебя ударили по голове, – варвары, сражавшиеся с нами, устремились туда же. Тулл повел нас к обозу посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать, но повозки были уже разграблены. Мы понесли большие потери и отступили.
– Сакса… – начал было Пизон.
– Уверен, он умер с мечом в руке, – вздохнув, сказал Вителлий.
Пизон вспомнил, как Сакса хлебал вино, которое он принес ему. Разве это было не вчера? Злые, горькие слезы наполнили глаза. Смахнув их, Пизон спросил:
– А наши палатки? Метательные орудия?
– Все захвачено или уничтожено, – ответил Вителлий. – У нас остались только те продукты, которые были при себе, и больше ничего.
– А моя поклажа? – с тоской спросил Пизон, чувствуя голод. – У меня ничего не осталось.
– Мы подобрали нашу поклажу, но не твою. Заметь, я спас твое одеяло и зерно. Его еще не всё съели. – Метилий хихикнул.
– Ублюдки! – закричал Пизон.
– Не слушай его, – подмигнул Вителлий. – Мы делимся едой. Конечно, огонь слабоват, и, чтобы испечь хлеб, слишком сыро, но есть горшок похлебки. Хочешь немного?
– Хочу. – Пизон собирался упрекнуть Метилия, что тот обокрал его, но передумал. – То, что вы сделали, Теллий… и Метилий… я хочу сказать… носилки… и тащили меня много миль…
– Не меньше пяти, – перебил Метилий. – Но показалось, что все десять.
– Я погиб бы, если б не вы. – Пизон переводил взгляд с одного на другого. – Благодарю.
– Не только мы, – возразил Вителлий. – Остальным пришлось нести нашу поклажу, пока мы тащили твою жирную задницу.
– Я благодарен всем, – сказал Пизон севшим голосом.
Вителлий кивнул; оба понимали, что означает этот кивок. Шесть лет назад Пизон спас Вителлия в лесу. Сегодня тот вернул долг.
