«Так и должно было случиться», – думал центурион, посматривая на забрызганные кровью лица легионеров. Он нутром чуял, что победа будет за ними. Тулл уже не раз видел, как бегут варвары. Сейчас их выдавят из ворот на болото, и бойня продолжится там. И все же где-то в мозгу сидела навязчивая мысль: неужели Арминий не подготовил никакой ловушки? Что, если сейчас по бесформенной толпе легионеров, выбегающих из лагеря, нанесут удар из засады?
Тулл не успокоился до тех пор, пока не поднялся на вал и не осмотрел окрестности лагеря. Лишь после этого все его сомнения ушли. Он видел лишь спины бегущих варваров и толпы легионеров, гнавших врага по горячему следу. По всему болоту были разбросаны копья и щиты. В грязных лужах лицами вниз плавали трупы; тела лежали, застряв в кустах можжевельника. Отчаянно кричали раненые, увязшие в трясине или обессилевшие от потери крови. В небе уже висели вороны. «Почему стервятники прилетают так быстро? – размышлял Тулл. – Что ж, здесь их ждет настоящий пир, это уж точно».
И пусть среди убитых будет Арминий.
Глава 41
Радостно крича, Пизон с товарищами гнались за убегающим врагом. Тулл с Фенестелой спокойно шли следом. В погоню за побежденными бросились почти все легионеры, так что в лагере почти никого не осталось. «Похоже, – думал Пизон, – все центурионы послали своих солдат преследовать неприятеля, как охотники спускают с поводков своры гончих». Центурия Тулла сразу рассеялась, но Пизон с друзьями держались рядом.
Гоняться за людьми и убивать их в спину – жестокая и изнурительная работа, но Пизону было наплевать. Он убивал шлюхиных детей, которые месяцами изводили армию, уходили от открытого боя, охотились за ним и его братьями на болотах, убили Саксу. Наверняка многие из них участвовали в ловушке Арминия шесть лет назад. По мнению Пизона, они вполне заслуживали той участи, которая их постигла.
Вместе с сотнями других легионеров он и его товарищи протиснулись через северные ворота и пустились в погоню за германцами. Бóльшая часть варваров бежала по болоту, но некоторые пытались найти спасение на гати. Легионеры веселились, наблюдая за тем, как германцы спотыкаются о сломанные стволы и торчащие бревна и падают в лужи, образовавшиеся под поврежденным настилом. С толпой других римлян они побежали туда и изрубили в куски даже тех, кто просил о милосердии. Крепкие воины, седобородые старики, зеленые юнцы – не имело значения. Убивали всех. Пизон прикончил старика, который годился ему в дедушки, и другого, который мог бы быть его младшим братом. Метилий занялся берсерком с поврежденным коленом. Он хохотал над воином, который сидя напрасно пытался нанести удар по врагу. Танцуя вокруг берсерка, Метилий наносил ему колющие удары в грудь и в спину, но не убивал. «Давай, великан, – дразнил он его на языке германцев. – Ты можешь достать меня». Берсерк бросался телом вперед, отчаянно стараясь дотянуться до врага копьем. Ухмыляющийся Метилий подождал, когда варвар шлепнется в грязь ничком, оседлал его и прикончил точным ударом, загнав меч в основание черепа.
Погоня продолжалась несколько часов, так долго, что легионеры останавливались отдохнуть и попить воды. Некогда пугающее место с чуждым пейзажем, полное врагов и криков странных птиц, теперь болото принадлежало им. Они углубились далеко, беспощадно преследуя варваров. Иногда беглец останавливался, чтобы драться за жизнь, иногда к нему присоединялись товарищи. Эти попытки привлекали внимание легионеров, которые спешили со всех сторон, словно мухи на кучу свежего дерьма. Окруженные, варвары погибали, зачастую даже не сумев ранить противника.
Естественно, победители не уходили, не обыскав мертвые тела в поисках ценностей. По мнению Вителлия, это была одна из заслуженных наград после победы, и он брался доказать это любому. У многих варваров были кошели, но содержимое большинства из них оказывалось скудным, всего несколько медных монет. Легионеры радовались, находя серебряные браслеты или подвески в виде молотов – их было много. Вителлий, радостно смеясь, снял золотой обруч с шеи вождя.
– Это стоит годового жалованья! – Он отпрыгнул – рука жертвы шевельнулась, с грязных губ сорвался слабый стон. – Так ты еще жив! – Ухватив вождя за волосы, Вителлий погрузил его голову в ближайшую лужу. Пизон ошеломленно наблюдал за происходящим. Вскоре вождь перестал дергаться.
– Тебе не стоило так поступать с ним, – сказал Пизон.
Вителлий недовольно посмотрел на него.
– Тебе что за дело? Он сделал бы с тобой то же самое или что-нибудь похуже.
Это правда, подумал Пизон, но хладнокровное убийство вождя начисто лишило его жажды крови. Он посмотрел на солнце, которое то и дело выходило из-за рваных туч. Полдень давно миновал. Скоро начнет смеркаться. Пизон видел, что легионеры останавливаются и начинают возвращаться к лагерю.
– Как далеко мы ушли? – спросил он, ни к кому в отдельности не обращаясь.
– На три мили, – ответил Вителлий.
– Мили на четыре, может, на пять, – поправил Метилий.
Со всех сторон полетели замечания и поправки, но в целом получалось от трех до шести миль.
– Пора подумать о возвращении, а? – предложил Пизон. – У меня нет желания ночевать здесь.
Посыпались неизбежные шуточки, но большинство легионеров согласно кивали. Вителлий поднял свой обруч так, чтобы солнце заиграло на золоте.
– Я с тобой, Пизон. Не хочу потерять это в темноте.
– Смотри, не потеряй, – предостерег тот. – Я собираюсь выиграть его у тебя в кости.
Все захохотали, а Вителлий сделал непристойный жест рукой и постучал пальцем по обручу, который уже надел на шею.
– Когда продам его золотых дел мастеру, куплю себе новый меч. Остальные деньги потрачу на вино и на шлюх. Если окажетесь рядом, можете все рассчитывать на чашу вина, но не больше!
Каждый солдат из их контуберния собрал достаточно, чтобы пьянствовать несколько ночей подряд, а некоторым, как Вителлию, повезло еще больше. По пути к лагерю те, кому досталось меньше, немилосердно дразнили более успешных товарищей. После долгожданной победы всеми овладело радостное, как в день выплаты жалованья за четыре месяца, настроение. Легионеры смертельно устали и перепачкались в грязи и крови; не было вина и почти не было еды, но германцев разгромили, и перед ними открывался путь к Рейну. Возможно, Арминий и соберет воинов, но, учитывая потери варваров, это казалось сомнительным.
– Посмотри, – сказал Вителлий, протягивая руку.
Пизон вгляделся. В десятке шагов слева от них лежал на боку воин. Туника на спине была залита кровью; возле неподвижных пальцев лежало копье. На одном из запястий блестело серебро. Пизон устал, и его не привлекла возможность увеличить добычу. Он продолжал шагать, бросив:
– Успокойся.
– Браслет, кажется, большой, – возразил Вителлий, обнажая меч. Он свернул и зашлепал по грязи.
Пизон только поднял глаза к небу, но не остановился. Остальные шли за ним. Уже начались споры, чья очередь готовить обед из оставшихся продуктов, когда их догнал сдавленный крик. У Пизона сжалось сердце. Он обернулся. Можжевеловый куст мешал, но он видел, как Вителлий наносит колющий удар вниз. Пизон расслабился. Воин оказался живым и закричал; Вителлий добивал его.
