Когда я уже готова была прийти в отчаяние, явился один из студентов жутика с теми самыми тремя флаконами духов, и жить — в смысле, дышать — стало немного полегче. Только посетители, явившиеся поглазеть на скрывающуюся в библиотеке уродину, едва заглянув внутрь, заливались слезами и убирались прочь, задыхаясь от кашля.
А мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не таять.
Все же так ухаживать умеет только нечисть! И то не всякая.
— Думаю, ты его простишь, — со знанием дела заключила Кьяна, разбрызгивая остатки духов по библиотеке.
Сомневаться в том, что уже к вечеру у меня будет новый флакон, не приходилось. Айкен исправно информировал покровителя о малейших изменениях в моем настроении.
— Нарыв тебе на язык, — беззлобно буркнула я.
И если бы не щит, который выставила Багряна, шепелявить бы ее сестрице дня три…
— Зараза ты, — вздохнула подруга.
— Чего и не скрываю.
Но возможность обзавестись чем-нибудь некрасивым и болящим ее не остановила. Ведьма была полна решимости осчастливить всех, кто еще не успел спрятаться от ее сердобольного внимания.
— Зря ты злишься, — не унималась она. — Ну сболтнул он лишнего. Так этими духами уже троекратно искупил свою вину.
— Мужчины вечно друг перед другом рисуются. Ну знаешь, чтобы казаться жесткими и сильными, — добавила Багряна.
Я оглядела сестер, тягостно вздохнула и подперла щеку кулачком.
— Честно говоря, не так уж я и злюсь.
На меня с интересом взирали две пары глаз:
— Тогда что?
— Он не любит меня. Просто ему нужно, чтобы я была рядом. Думаю… Нет, уверена, потому что со мной у него пленки с глаз пропадают, прорезаются чувства, и вообще он становится почти нормальным человеком. — Впервые за три дня я все-таки поделилась тем, что сжигало изнутри. А потом и вовсе сделала нехарактерное для нечисти признание: — А я по любви хочу!
В глазах защипало от подступивших слез.
Чтобы никто не заметил, я отвела взгляд и стала рассматривать каменный пол, на котором отблесками дорогого вина играл свет, просачивающийся сквозь разноцветные стекла узких окон. Да, лето сдавать позиции не торопилось, и погода по-прежнему стояла жаркая. Но это больше не раздражало. В последние дни мне было не до того.
Девчонки солидарно вздохнули.
Тишина уже начинала казаться унылой, когда распахнулась дверь.
Ожидая увидеть очередную развеселую компанию, которой в ближайший же миг суждено захлебнуться кашлем и навсегда исчезнуть с наших глаз, мы все трое повернули головы… но в библиотеку вплыли два роскошных букета. Белые розы и алые. И бутоны дымились.
Такие цветы только в одном месте растут, уж я-то знаю. В смысле, росли. Потому что если там что и оставалось после Алескара, теперь уже точно ни единого цветка не торчит.
Следом за этим великолепием появились мои хвостатые дядюшки.
Дипломированная нечисть сегодня была облачена в лучшие свои костюмы. И шагали близнецы как-то особенно важно, выпятив грудь вперед и важно изогнув хвосты. Только кисточки при ходьбе смешно подрагивали. А лица у обоих такие серьезные, что мне срочно пришлось хватать с полки первый попавшийся справочник и утыкаться в него, чтобы не прыснуть. Впрочем, удержаться и не понаблюдать все равно не получилось.
Приветственно потрепав по макушке меня, дядюшки прошествовали прямо к Кьяне.
Ведьма дежурно смутилась.
Вторая ведьма наблюдала за происходящим с любопытством, хотя и пребывала в некотором шоке от количества нечисти вокруг.
Конфуз настиг нечистиков, как только они открыли рты…
— Пчхи! — сказали дядюшки хором.
— И вам здравствуйте, — потупилась Кьяна.
Но близнецы, кажется, не это имели в виду, потому что нервно фыркнули, встряхнулись, протянули девушке букеты…
И опять:
— Апчхи! — на два голоса.
Согласна, запашок в библиотеке витал ядреный, но мы уже как-то притерпелись. А вот у дипломированной нечисти слезы на глазах выступили.
— Вам зелье от простуды? — догадалась моя ведьма.
— Нет… Чих!
Острые кончики носов припухли и покраснели.
— Два зелья? — уже менее уверенно предположила Кьяна.
Кей и Мей энергично потрясли головами и букетами заодно, после чего разразились целой чихательной тирадой.
— Вы пришли сказать, что вам на меня начхать? — еще раз проявила чудеса догадливости Кьяна. — А букеты — это отступные?
— Пчх.
— Не волнуйтесь, я совершенно не претендую на ваши хвосты.
Показалось или, когда дядюшки привалились с двух сторон к столу медового дерева, в этом их движении сквозило облегчение?
И тут прямо посреди зала вспыхнуло…
Переход!
А из него — злая бабушка.
Красивая, как всегда. Фиолетовое платье без разрезов, но каким-то образом все равно умудряется подчеркивать стройность ног, по плечам живым пламенем полыхают рыжие волосы, хвост — предмет моей жгучей зависти… Но вокруг только что молнии не сверкают.
Доселе бездумно перелистываемый справочник вдруг таким интересным показался… Я только тогда и обнаружила, что это не что иное, как адресная книга.
— Вот вы где! — недобро протянула старая бестия, взглядом обещая своим младшеньким страшные муки.
Не по мою душу явилась. Можно выдохнуть.
Гжета шшаГлор шумно втянула воздух, затем вскинула руку и пошевелила пальцами. Удушающий запах, сочетающий в себе три разных вида духов, исчез.
— Привет, мам, — виновато опустил хвост Кей.
— Какими судьбами? — попробовал сыграть невинность Мей.
Пока бабуля изничтожала двух великовозрастных балбесов взглядом, остальные старались даже не дышать, дабы не привлекать лишнего внимания. Включая меня. Багряна вообще сползла под стол. Зато на Кьяну что-то нашло, и, опасаясь, как бы законную добычу не увели, она взяла оба букета.
— Я счастлива, что вы наконец решили поухаживать за девочкой, — внимание старой бестии все еще всецело принадлежало сыновьям, — но зачем было обдирать княжеский парк? Явление разъяренного Лазайри два раза за неделю — это уже перебор, не находите?
Нечистики виновато засопели.
— Спонтанно получилось, — признался Кей. — Она ж наколдовала, чтобы мы свою любовь искали… А направление не задала! Вот мы и подумали… А вдруг это она и есть?
— А в первый раз он зачем приходил? — заинтересовался Мей. — В начале недели мы вели себя как обычная зловредная нечисть, обдирая и пугая туристов.
Зря он это спросил. Ну вот зачем было напоминать бабушке про меня?
