Вечером папа припозднился, и я, наплакавшись всласть, уже уснула. Утром мы тоже не встретились. Никто «свою гадость» к завтраку не позвал, да и вкуснющих ароматов по дому не витало. Когда же я вышла из комнаты, обнаружилось, что папы дома нет, миска с сырниками заботливо укутана несколькими полотенцами, чтобы моя порция не остыла, а рядом с этой конструкцией лежит записка. В ней родитель предупреждал, что за ужином к нам присоединится кто-то еще, и просил прийти вовремя.
Очередной жених, что ли? Если так, никому мало не покажется! Я им такое устрою!.. У-у-у…
Но пока нужно было идти в библиотеку. И, разнообразия ради, сделать это получилось без приключений.
Рабочее место встретило привычной тишиной, улыбкой Кьяны и кружкой ароматного чая. Под него прекрасно пошли жалобы на папу, жутика и вообще на жизнь. Ведьма с обязанностями подруги справлялась: то есть сочувствовала, утешала и в нужных местах ругала всех провинившихся. Ее сестра в разговоре никак не участвовала. С тех пор как отошла от паники и с концами обосновалась в библиотеке, она, похоже, задалась целью перечитать ее всю. Вот и сейчас сидела в своем углу с книгой, изредка шелестела страничками и в нашу сторону даже ухом не вела. Правду говорят, природа поровну делить не умеет. Кьяне даже капли этого прилежания не досталось.
Ближе к донышку второй чашки обиды чуть улеглись, а разговор плавно перетек на другое:
— Мелвин не такой плохой, — с непоколебимой уверенностью заявила подруга. — И не смотри на меня так! Ты сама видела, что он страдает.
— Угу. Но это не отменяет его желания добить того, кому он и так жизнь испортил.
Простить и понять желания не было. Вот проклясть и притопить где-нибудь по-тихому… это да.
— Мара, у него причины есть, — сказала Кьяна. Ведьма взирала на меня со значением. Ну, как будто знает какую-то тайну.
— На такое не может быть причин, — зло мотнула головой я.
Кьяна шумно вздохнула, отставила в сторону так и не допитый чай и попробовала объяснить:
— Они вчетвером тогда зелье испортили. А полтора года назад одного выпила нечисть в злачном переулке. Оно, конечно, бывает, но через несколько месяцев нечисть напала на второго. Мелвин успел его спасти, но магии его друг лишился, и вообще так до конца и не оправился. Скажешь, совпадение?
— Скажу, что не надо шастать по подозрительным местам. И ради шутки травить людей тоже не стоит.
— Мара!
Несколько мгновений мы испепеляли друг друга возмущенными взглядами. Сдаваться не хотела ни одна.
— Это не он, — наконец буркнула я.
Не Фэй. Точно. И пускай он теперь Алескар, лгун и вообще гад, но ведь порядочный же. Вчера он мне это доказал.
Спорили мы долго. Сначала Кьяна пыталась меня уверить, что Мелвин видел напавшую нечисть. Но потом выяснилось, что там было темно, и вообще нечисть быстро улетучилась, маг только и успел разглядеть серый плащ и белоснежные волосы. В конце концов мне удалось донести до нее, что в этой истории все может оказаться не так ясно.
Надо бы этим двоим встретиться и решить все между собой. Но как это устроить, чтобы они не поубивали друг друга? Придумать хоть один действенный способ ни одна не успела. Потому что распахнулась дверь, и в библиотеку решительно ворвался Мелвин.
Кьяна просияла.
Я напряглась, предчувствуя какую-то гадость, интуитивно нашарила под столом руку подруги и вцепилась в нее. Сейчас что-то будет!
Маг ведьме лишь кивнул, основное внимание сосредоточил на мне. Он приблизился к столу, оперся о него обеими руками, просверлил меня взглядом и вместо приветствия выдал:
— Марлена, ты выходишь за меня замуж.
Сказана новость была таким тоном, будто он сам от нее не в восторге. Лично я в восторге тоже не была. Я была в шоке. А шокированная нечисть — это… не полезно для окружающих, вот.
— За что ж ты себя так не любишь? — уточнила сочувственно.
— За дело, — не стал лукавить главный городской маг.
Скептично изогнув бровь, я обозрела ходячее воплощение мук совести и… как-то не прониклась. Потому что способ раскаяния мне категорически не понравился.
— Допустим, я хорошее наказание. Смогу мучить тебя всю жизнь и ни разу не повториться. Но… оно мне надо? Я-то почему страдать должна?
Хоть бы посочувствовал, гад. Так нет, судя по недовольной морде, он еще и обиделся, что не пляшу от радости!
— Тебя же спасаю, глупая.
Самообладание, как всегда, победило. Скучно с ним.
Еще раз обозрев оказанную мне честь во всем ее высоком и плечистом великолепии, я покачала головой:
— Спасибо, но поищи себе другую мучительницу. У меня уже есть объект для приложения вредности. И вообще, хочу быть смыслом и радостью!
Увы, этот чурбан бесчувственный не впечатлялся. Хоть бы библиотека его книгами закидала, что ли? Желательно кусачими и ядовитыми.
— Марлена, это было не предложение…
Мелвин подался ближе, в лице его промелькнуло что-то угрожающее.
— Зато это был категорический отказ!
Рядом сидела бледная и совсем тихая ведьма, а в моей руке обмякла ее холодная ладошка.
— Ты выйдешь за меня, — повторил Мелвин. — Иначе я сообщу в столицу, что у господина Энверса дочь — нечисть. Это ничего, конечно, но вот когда там станет известно о твоих выкрутасах с ведьминской школой и о том, что твой отец все это прикрыл… На каторгу, как предшественника, его не сошлют, но нервы помотают, а могут и с должности снять. Ты же этого не хочешь?
Я сидела ни жива ни мертва. Все-таки он отморозок. Чистопородный. И выкручиваться придется своими силами. Жутика я так не подставлю. Папу — тем более. Достойного ответа на уме не вертелось. Маг это просек и ухмыльнулся, празднуя победу.
Встряла.
И тут… Плюх!
С их общего с полтергейстом насеста свалился мыш. Прямо на стол.
Поначалу я подумала, что случайно. И наверняка ударился — вон как шерстка вздыбилась и хвост криво торчит, будто заело его. Но вместо того чтобы испугаться и убраться подальше от места боевых действий, мыш забавно нахохлился, еще больше изогнул и выпятил хвост и по столу пошел на мага.
— Р-р-р-р…
— Чего? — Мелвин скорее удивился, чем что-то еще. Опасности не почуял.
— Оставь Мару в покое! — протелепатствовал Веник и воинственно сверкнул красными глазками.
Маг… всхлипнул. Да, этот гад над нами нагло ржал. Но если мы с ведьмой все еще были пришиблены его шантажом, то мыш свалился сюда, чтобы действовать. Он дошел наконец до Мелвина… вернее, до его ладони, все также упирающейся в стол, обнажил зубки и как цапнет со всей дури! Кровь так во все стороны и брызнула!
Мерзавец смеяться резко прекратил, отдернул руку и сам отпрянул от стола, обозрел ранение, неприлично выругался, и такая обида отразилась на холеном лице, как будто он ни капельки не заслужил.
