– Попробуем спуститься? – обратилась она к нему.
– А что, есть варианты?
– Пожалуй, нет!
– Тогда вперед…
Они вошли в сторожку уже втроем. Жёлтым лучом фонаря Андрей шарил по полу, нащупывая спуск в подполье, которым в прошлый раз пользовался хозяин, – вот она, черная дыра, провал в полу, служивший сокровенным ходом. Первым по шаткой лесенке в подвал спустился Андрей. За ним слез Виктор, который галантно подал руку спускавшейся последней Агриппине.
– Вот те раз!.. – Андрей осветил три стопки бумаг, аккуратно сложенные на перевернутом деревянном ящике, стоявшем в углу.
– Что там? – спросила Агриппина, спрыгивая на земляной пол подвала и вытягивая шею.
– Кажись, карта подземелий. Такая же, как у нас, – отозвался Виктор, уже успевший разглядеть бумаги.
– Вопрос только – такая же, или чуточку другая? – Взволнованный мелькнувшим подозрением, Андрей принялся рассматривать карту, выхваченную из правой стопки, потом взялся за левую, поминутно сверяясь с собственным экземпляром. Целиком поглощённый этим занятием, он, казалось, забыл о своих спутниках. Те молча наблюдали. Наконец, оторвавшись от бумаг, он повернулся к ним. В его глазах, будь в подвале чуть посветлее, можно было бы прочесть торжество исследователя, чья интуитивная догадка только что подтвердилась. – Что и требовалось доказать! – провозгласил он. – Три экземпляра карты – и все разные! Из левой стопки – соответствует нашему, второй – из правой – ему не соответствует, но и с нашей схемой, похоже, рознится. Выходит, Гриша изготовил как минимум, три варианта карты, и мне продал не верный… А если попробовать так?.. – и он извлек из кармана карту графа Кутасова.
Внезапно все трое насторожились, пытаясь понять природу нового звука, достигшего их ушей. Это было нечто вроде человеческого крика, тонкого и далекого, точно исторгнутого из толщи земли, заглушающей всё и вся.
Сначала – крик, потом отдаленный гул, затем приглушенный шорох… С какой стороны и каким из ветров преисподней донесло до них странную эту музыку?
– Похоже, там, – Андрей сделал неопределённый жест, указывая под землю, – уже кто-то есть…
– И – что-то происходит… – закончила его мысль Агриппина. – Так какая карта, по-твоему, правильная?
– Сейчас, попробую разобраться… – И Андрей, осветив карту из средней стопки, стал сравнивать ее с графской. – Судя по всему… – бормотал он себе под нос, – ага, а если таким образом… Точно! – Он вскинул голову и посмотрел на своих спутников. – Средняя! Если этот вариант верен, если все проходы открыты, мы сможем достичь отсюда точки «икс»…
– Далеко? – хором выдохнули Виктор с Агриппиной.
– Примерно столько же, сколько мы прошли от колодца до тупика в прошлый раз… Нет, побольше…
Оставалось отыскать ход в подземелье. Это удалось на удивление просто, ибо жерло наклонного колодца зияло в углу подвала, ничем не прикрытое, – и Виктор, топтавшийся на самом его краю, каждую секунду рисковал туда загреметь. Но заметила яму все же бдительная Агриппина, а не Виктор, и вовремя отвела его в сторону.
И снова до них долетели какие-то звуки: словно тяжело и глухо дважды вздохнула земля и следом – неясный грохот и звук, похожий на вой собаки и человеческий вопль одновременно.
– Что это было? – спросил Виктор, оглядываясь на друзей.
– Не знаю. Может, выстрелы. А бронежилеты мы не захватили, – мрачно пошутил Андрей.
– Что будем делать? – Девушка пристально всматривалась в лица мужчин. – Может, перенесем экспедицию?
Андрей отрицательно покачал головой. Его лицо было суровым и сосредоточенным.
– Я предлагаю следующее, – сказал он. – Я пойду первым. Ты как? – обратился он к Виктору. Тот тоже молча и сосредоточенно кивнул в знак того, что идет вместе с ним. – Тогда попробуем спуститься… А ты останешься здесь! – повернулся он к Агриппине.
– Это еще почему? – возмутилась она.
– Потому что – опасно, – попробовал он её увещевать. Но все его разумные доводы с ходу отвергались.
– Да как ты мог подумать, что я тебя брошу?.. В опасности?! Хорошенькое у тебя представление обо мне!.. – яростно налетела на него Агриппина. Потом резко встряхнула волосами и безапелляционно заявила. – Я иду с вами!
Спорить с нею было бесполезно, и они осторожно начали спуск по наклонному жерлу. Вскоре снизу потянуло затхлой сыростью, и метров через пятнадцать они попали в горизонтальный тоннель. Ноги по щиколотку утонули в жидкой грязи.
– Могло быть и хуже, – заметил Андрей, озираясь.
К счастью, тоннель был высоким – им с Виктором приходилось лишь слегка пригибать голову, чтоб не елозить макушкой по потолку. Агриппина же шла в полный рост. Тишину ничто больше не нарушало, новые звуки, если таковые и возникали, не достигали их ушей. В руке у каждого был зажженный фонарик, и когда, неожиданно сойдясь в одной точке, все три луча одномоментно выхватили из тьмы развилку: тоннель разделялся на два рукава ровно в том месте, где это и было показано на «правильной» схеме, – Андрей, на всякий случай еще раз сверился с картой и потом уверенно повернул направо. Новый тоннель выглядел более «ухоженным» – стены выложены серым камнем, таким же, какой они видели в прошлый раз, когда шли по «неправильной» карте.
Крутой поворот и развилка, вернее, «развилка наоборот» – два тоннеля – этот и ещё один, сливались вместе, становясь единым целым; здесь на смену серому камню пришёл знакомый красный кирпич. Стены, выложенные кирпичом, были покрыты многолетней плесенью, зато слой жидкой грязи под ногами истончился до минимума – её тут было не больше, чем на поверхности.
Ещё поворот – и Андрей, в очередной раз взглянув на карту, понял, что пройдена уже половина пути. Судя по «правильной» карте, скоро должна быть развилка, от неё следует забирать влево… Да, так и есть… Путники уверенно двигались вперёд, и вдруг впереди послышался явственный шорох; они тотчас замедлили шаг, стараясь ступать бесшумно, потом остановились, вслушиваясь, – хотелось по возможности избежать нежелательных встреч. Тишина – и снова странный шорох. Андрей погасил фонарик, остальные последовали его примеру. Шорох приближался, затем раздался протяжный стон, явно человеческий. Стон доносился из правого тоннеля.
«Э-э-э-э!» – слышалось уже почти рядом. Голос показался Андрею знакомым. Несколько мгновений – и он узнал его: Гриша! Конечно же, Гриша!
– Кто-о-о-о идёт? – вопрошал Гриша из темноты.
И Андрей, остановившись на развилке, зажёг фонарь и осветил свое лицо.
– Это я, Гриша, я! Помнишь, я у тебя в сторожке был?..
– Я ра-аанен! Гитлер воскрес! А? Воистину, а? Врёшь! Ни разу не воскрес! – прорычал Гриша и, когда Андрей направил луч фонаря в его сторону, вышел из густой темноты в яркий световой круг. Он с трудом держался на ногах.
– Ты меня узнаёшь? Помнишь меня?
