Роман, посмеиваясь (чей план-то реализуется?), уже отползал, когда зашуршала трава у оперативников под ногами, и образовался возбужденный лейтенант Щербина, «зеленый» безусый мальчишка, недавний выпускник ускоренных офицерских курсов.
— Товарищ капитан… — прошипел он, подползая ближе. — Тут такое дело, такое дело…
— Воздушная тревога? — пошутил Павел.
— Да какая, к лишаям, тревога… Слушайте, там дорога серпантином вьется, а по ней мотоцикл едет… Отсюда пока не видно, но скоро появится. В замок едет, тут одна дорога… Один мотоциклист и офицер в люльке, фуражкой красуется…
— Все на дорогу!.. — ахнул Павел, скатываясь с косогора.
Они промчались ураганом отрезок леса, выбежали к лесной дороге. Краем глаза отметился замаскированный «Студебеккер», разбросанные за кочками человеческие головы — гвардии рядовых и ефрейторов. На обочине росли редкие кусты, ворохи можжевельника, а за дубами, уже распустившими листву, надрывался мотоциклетный мотор. Павел, пригибаясь, подбежал к изгибу дороги, подобрал увесистую корягу, распластался за пригорком, усыпанным прошлогодней листвой.
Показался мотоцикл — уверенный даже на российских дорогах «БМВ R-75». Вел его внушительный «пилот» — щекастый, в шлеме, прорезиненном плаще, с автоматом «МР-40» на груди, а в люльке, помимо пулемета «MG-42», прозванного «косторезом», сидел надутый офицер. Текущий день у него явно не сложился. Он еще не представлял, до какой степени не сложился! Мотоциклист притормозил, входя в поворот. Павел швырнул корягу, как гранату, по навесной траектории. Она перевернулась в воздухе, ударила мотоциклиста по каске. Тот от неожиданности вскрикнул, вывернул руль. Сам, правда, удержался в седле, но мотоцикл сменил направление, съехал с дороги и чуть не врезался в придорожное дерево. Громила снова дернул руль — мотоцикл уткнулся передним колесом в яму, офицер вылетел из люльки, проделав впечатляющий кульбит, распластался в траве. Оперативники уже летели, особого приглашения не требовалось. Громила же, удержавшись на ногах, развернулся в прыжке, оскалив пасть, и выставил автомат. Но не успел разразиться очередью — Котов швырнул свой «зэковский» нож с наборной ручкой, которым владел в совершенстве. Лезвие пробило грудную клетку, поразило сердце. Громила выпучил глаза, зашатался.
— Да падай уже, сука! — ругнулся, подлетая, Котов. Он толкнул автоматчика, и тот замертво повалился с вытаращенными глазами.
Офицер затравленно вертел головой, но сдаваться не собирался, схватился за кобуру с «люгером». Павел подбежал первым, ударил его в подбородок носком сапога, и желание сопротивляться мгновенно угасло.
— Мужики, стаскивайте с покойника одежду, пока все кровью не залил, — проворчал Павел, вытащил из кобуры «ТТ» и, приблизившись к офицеру, выдернул «люгер» из кобуры. Офицер смотрел на него пустыми глазами, тоскливо смотрел, обреченно. Фуражка валялась рядом. На околыше красовалась кокарда — череп со скрещенными костями, пресловутая «мертвая голова». Подобные черепки поблескивали и в петлицах. Темно-серый мундир, сравнительно чистый, с небольшими помятостями. Гауптман, судя по погонам, капитан, гауптштурмфюрер, согласно классификации СС.
— Встаньте, герр гауптштурмфюрер, — вкрадчиво произнес по-немецки Павел. — Не будем пачкать такую красоту. Представьтесь, пожалуйста.
— Послушайте… — Губы офицера задрожали, он лихорадочно сглатывал. Эсэсовец был молод — не больше двадцати пяти. Даже в СС к концу войны сказывался кадровый голод. Офицеров повыбило на Восточном фронте, спешно обучали молодежь, присваивали звания, не соответствующие возрасту и заслугам. Вряд ли этот парень имел достаточный боевой опыт. Но с амбициями и верностью идеям национал-социализма все было в порядке — иначе в СС и быть не может. Отряды «Мертвая голова» отвечали за охрану концентрационных лагерей Третьего рейха — Дахау, Бухенвальда, Освенцима в Польше, Маутхаузена в Австрии. Именно они несли ответственность за массовый геноцид. Из них формировалась дивизия «Мертвая голова», наводящая ужас на мирных жителей Европы.
— Слушаю вас, герр офицер, — сухо произнес Павел. — Вам есть что сказать?
Подошли остальные, молча окружили их. Гауптштурмфюрер понял, что бы он ни сказал, итог будет один. Он задрожал и закрыл глаза.
— Ваше имя? — спросил Павел.
— Пауль Рейнмар… гауптштурмфюрер Пауль Рейнмар, 3-я рота усиления СС… — немного помешкав, ответил немец. — Нашу часть разгромили 6 мая под Теплице, то, что осталось, перевели в подчинение полковника фон Лихтенберга… Не убивайте меня, — облизнул он пересохшие губы. — Вы же не обязаны меня убивать, верно? Я согласен на плен…
— Какие мы великодушные, — презрительно проворчал Котов. — На плен он согласен… А нашим мнением он поинтересовался?
— Ладно, Рейнмар, посмотрим на твое поведение, — кивнул Верест. — Кто-нибудь следует позади вашего экипажа?
— Нет никого, — замотал головой эсэсовец, — только я и унтер-шарфюрер Бауэр… — Он покосился на грузное туловище в исподнем, которое ногами затолкали в кустарник, но оно выразительно просвечивало оттуда. — Клянусь фатерляндом, больше никого нет…
— Типа Родиной клянется, — ухмыльнулся Рома Окулинич.
— Пожалуйста, не убивайте! — взмолился парень. — Я — гражданский человек, школу с отличием окончил, меня силой в армию забрали… У меня мама в Кельне, невеста там же…
— Неужели? — ухмыльнулся Павел. — А юнкерское училище СС тоже в Кельне окончил? Или в Тёльце? А может, СС-Панцергренадиршуле в Киншлаге?
— Брауншвейгское училище, — обреченно вымолвил эсэсовец, невольно впечатленный познаниями русского офицера. — Я не участвовал в карательных операциях, не успел…
— Свистит! — заметил Звягин. — Командир, мы собираемся выслушивать историю его жизни?
— Куда вы ездили с унтер-шарфюрером Бауэром? — Верест тоже покосился на тело в кустах.
— Полковник приказал проверить дорогу на Козлице — выяснить, есть ли там русские…
— Ну, и как, есть?
— Кажется, нет… Дорога через Мозенский лес на Козлице свободна…
— Сколько ваших в замке?
— Пятнадцать солдат, два унтер-офицера, два офицера — штурмбанфюрер Лямке и штандартенфюрер Лихтенберг…
— Это его замок?
— Да, наверное… Мне все равно…
— Что вывозят из замка?
— Я не знаю… Это забитые и опломбированные ящики, их нельзя открыть… Они были складированы во дворе, погрузка должна осуществиться только после нашего прибытия — в зависимости от информации… Их установят в машины за несколько минут, там восемь единиц груза…
— Сколько машин?
— Два трехтонных грузовика «Opel Blitz», крытых брезентом… Есть еще легковой «Опель» барона фон Лихтенберга. Все машины заправлены бензином…
— Куда должны пойти?
— Этой информацией владеют только старшие офицеры… Думаю, мы должны пробиться на запад, через Кладно, в расположение американцев…
