А девятого апреля, на третий день после начала учебного года, у дяди Ичиро наступил день рождения. Ему исполнилось двадцать восемь лет. Для меня тогда что двадцать восемь, что тридцать восемь особой роли не играло, но сейчас я понимаю, насколько он был молод. Ведь когда я родился, ему было всего девятнадцать. То есть поясню мысль: взять меня на воспитание — это нормально, в двадцать восемь лет вполне можно. Но дело в том, что к своим годам он уже был одним из известнейших магов мира. Получается, он прошел путь от никому не известного мага до одного из выдающихся за… от силы, лет за десять. Сомневаюсь, что до этого он чем-то выделялся. Даже учителю потребовалось две сотни лет, чтобы о нем заговорили. Хотя там ни самолетов, ни телефонов, ни Интернета нет, так что вопрос спорный, но лично я думаю, что дядя в этом плане покруче учителя будет.
Изначально дядя Ичиро не хотел отмечать праздник, ведь в этом случае пришлось бы приглашать гостей, дабы не обидеть… общество. И тут одно из двух — либо оставить меня дома и пойти праздновать в родовой особняк, либо взять меня с собой. В первом случае это будет выглядеть некрасиво по отношению ко мне, во втором — я должен буду окунуться в высшее магическое общество. Я, драбл, — в высшем магическом обществе. Как минимум он боялся, что неспособность колдовать там, где все поголовно маги, и подчас могущественные, сильно испортит мне настроение. Мол, я могу почувствовать себя отбросом. Ну а как максимум — маги могут и сами не сдержаться и показать свое ко мне отношение. Конечно, травить племянника именинника никто бы не стал, но именно показать отношение очень даже могли. Особенно учитывая, что находиться рядом постоянно он просто не сможет.
Но мне было любопытно. Целая куча магов в одном месте, и не где-нибудь, а на дне рождения моего крутейшего дяди. В общем, он сдался. Я пообещал сильно обидеться, и он сдался. Наверное, дядя даже пожалел под конец разговора, что решил со мной посоветоваться, но, как по мне, он тогда себя просто накручивал. Выбрал бы другой вариант, и накрутка пошла бы по другой причине.
Сам прием в честь дня рождения должен был проходить вечером, так что отпрашиваться пришлось только у учителя, а вот школьный табель посещаемости остался цел и невредим. Не хотелось бы пятнать его с самого начала учебного года. Друзья на новость лишь завистливо повздыхали, в их представлении — как и в моем, к слову, — праздник такого уровня просто обязан быть грандиозным. Высшее общество как-никак! К которому я себя не относил, отчего Акира только головой качал. Для него мое мнение по этому вопросу всегда было вторично. С Такеши в этом плане сложней — он вроде и не показывал виду, что его это волнует, но на моей памяти он со мной ни разу не спорил, в отличие от того же Акиры. И всегда был на моей стороне, из-за чего младший Хомура часто бесился. Что ж, его можно понять. Когда тебе в лицо говорят: «Я ничего не понимаю, но Кеншин прав», — это реально должно бесить.
В особняк главы рода Окава мы попали при помощи Старика. Один шаг — и ты на солнечной Окинаве. Сам дом находился в уединенном месте на юге острова и представлял собой классический синдэн-дзукури — «спально-дворцовый» стиль периода Хэйан. Огромный комплекс строений, связанных между собой переходами, во дворе — большое озеро с островками, между которыми перекинуты мостики. Правда, тогда мне на название стиля и особенности архитектуры было плевать, но то, что в аниме вновь не соврали и аристократы реально живут в таких домах, я для себя отметил.
— А сейчас соберись, Кен-чан. Включи свой пафосный видок и покажи всем, что тебя ничем не удивить, — произнес дядя, когда мы вышли из зеркала и остановились в какой-то огромной комнате. — Сейчас я познакомлю тебя с дедом, они с твоей мамой, как ты знаешь, расстались не в лучших отношениях, так что приготовься к придиркам. И помни — что бы ни случилось, кто бы что ни говорил, я всегда буду на твоей стороне. Не подведи меня.
— Твой племянник лучший, дядя Ичиро, — расправил я плечи и приподнял голову. — Тебе не придется стыдиться.
— Я знаю, малыш. Я знаю.
Глава 5
Пока дядя меня куда-то вел, я осматривал дом и удивлялся, что здесь живут лишь отец дяди и его мать — слишком много пространства для двух человек. Дедом я местного хозяина не считал — после рассказа дяди Ичиро о том, как маму выгнали из дома, теплых чувств к нему у меня не было. Думаю, дядя и не стал бы рассказывать, но учитель как-то раз решил уточнить — а знаю ли я почему… Видимо, именно он потребовал у дяди прояснить мне ситуацию, а иначе не факт, что я дождался бы объяснений. При этом, упоминая своего отца, дядя постоянно делал упор на то, что он мой дед, так что, сдается мне, надежды помирить нас он не терял.
Меня поначалу удивило, что по пути нам никто из людей не встретился, но дядя пояснил, что мы пришли сюда за два часа до назначенного срока, поэтому никого из гостей еще не было. Я не терял времени, незаметно разглядывая дом его отца. Повторюсь, он был слишком большим. Боюсь представить, сколько тут туалетов, а их количество у меня почему-то ассоциировалось с аристократической чванливостью. Один — нормально, два — еще туда-сюда, но вот больше — уже показуха. А уж сколько здесь было духов… и я еще считал, что у нас их много. Здесь присутствовали ёкай всех форм и размеров — от маленьких прозрачных пузырей, стаями летающих по дому, до чего-то по-настоящему огромного, мелькнувшего в окне. Особенно меня впечатлил звероподобный тип, прохаживающийся по коридору и держащий на плече огромную бензопилу.
Нет, здесь я точно не хотел бы жить.
Отца дяди мы нашли в каком-то огромном зале, который был заставлен скульптурами людей и различных чудовищ.
— Здравствуй, отец, — произнес дядя, когда мы подошли к старику.
Он тут был совершенно один и при нашем приближении даже не повернулся, рассматривая статую двухметровой медузы, которая, казалось, вот-вот оживет и проглотит старика своей раскрытой пастью.
Бросив на нас взгляд, он вновь отвернулся к статуе, одновременно с этим бросив:
— Ну здравствуй. Зачем драбла с собой притащил?
— Потому что он мой племянник, — ответил дядя спокойно.
— И драбл, — бросил через плечо старик.
— Это не имеет значения, — произнес дядя.
— Очень даже имеет, — все же развернулся к нам отец дяди. Точнее — к нему. Меня он игнорировал. — Я могу многое сказать по этому поводу, — продолжил старик, — но если ты такой сентиментальный, лучше подумал бы о том, каково ему здесь будет.
— Пусть только попробуют обидеть Кеншина, — поджал дядя губы.
— Обидеть… — повторил за ним старик, словно пробуя слово на вкус. — Забавное определение. А ты доказать-то сможешь, что его обидели?
А вот на это дядя не ответил. Лично я не понял, как возможно обидеть так, что этого нельзя будет доказать, но они взрослые — им виднее.
— Не поприветствуешь собственного внука? — решил сменить тему дядя.
— А нужно ли? — глянул на меня старик лениво и, переведя взгляд на дядю, продолжил: — Никчемный сын глупой дочери. Скажи спасибо, что я не выкинул его из своего дома.
