Экскурсия между тем продолжалась. За остальными дверями коридора располагались не только додзё, но и простые комнаты. Где-то местные обитатели тренировались, где-то читали, где-то медитировали, а где-то — лежали на подставках и никак на нас не реагировали. С виду — обычные мечи, краткую историю которых нам рассказывала Хондзё-сан. Чем дальше мы шли по коридору, тем больше было «мечей» и меньше «людей». Все чаще нам попадались спящие на своих подставках райбу-ко, но, по словам Хондзё-сан, эти мечи, возможно, еще проснутся, шансы на это велики, а вот в последней комнате, расположенной в конце коридора, находились те райбу-ко, которые уже вряд ли проснутся. Сама комната представляла собой просторный зал, заставленный низкими столиками, на которых стояли стойки с мечами. Не знаю, как у остальных, а у меня от этого места мурашки по коже пробежали. Десятки разумных, которые никогда не проснутся, — это как десятки трупов, что выставлены на обозрение.
— А это не кто иной, как знаменитый Мурамаса, — остановилась Хондзё-сан у очередного меча. — Его дети соперничали с нами, детьми Масамунэ, но при этом нельзя сказать, что соперниками были сами мастера. Скажу по секрету, они были совсем не против выпить вместе чашку-другую саке, после чего…
Прервал ее звук падения в дальней части зала, куда мы еще не успели дойти.
— Да чтоб тебя! — раздалось оттуда же. Обернувшись туда, мы все стали свидетелями, как какой-то мужчина, одетый в старомодный костюм, уперев голову в пол, потирал правую ногу. — Какой идиот положил меня на такую низкую стойку?
— Когарасу-Мару-сама… — пробормотала ошарашенно Хондзё-сан.
— А? — приподнялся мужчина, посмотрев в нашу сторону. — Хондзё, мелкая пигалица, какого дьявола меня положили на… — покосился он на свою стойку и на мгновенье замер, после чего стал быстро оглядываться. — Ох, ну ни фига ж себе. Вы меня, типа, со счетов списали? На свалку выкинули? Что я здесь делаю?!
— Но… Когарасу-Мару-сама, вы же заснули, а при вашем возрасте… это…
Последовала небольшая пауза, во время которой мы пялились на него, а он оглядывал всех нас.
— Понятно с вами все, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. — Типа старик, типа надо с глаз долой. Типа, дать дорогу молодым, а то эти старикашки вечно ограничивают.
— Да как вы можете так говорить, Когарасу-Мару-сама?! — возмутилась Хондзё-сан в ответ.
— Все, все, успокойся, — подошел он к нам. — Лучше представь великого меня нашим гостям! — произнес он напыщенно, но через секунду обычным голосом добавил: — Только сначала скажи, сколько я проспал.
— Сто пятьдесят три года, — ответила Хондзё сухо. — Знакомьтесь, Когарасу-Мару-сама. Самая первая катана, самый старый бодрствующий японский меч, самый сильный райбу-ко в Японии. А это — Окава Ичиро. Сильнейший за последние пятьсот лет Окава и лучший эксперт по духовным сущностям в мире. И его племянник с друзьями — Окава Кеншин, Хомура Акира, Икеда Такеши, — представила она нас поочередно.
Я же был немного огорчен — еще одна легенда оказалась райбу-ко, а не простым мечом. Плевать, в общем-то, но почему-то жаль. Если кто не знает (а дядя Ичиро наверняка не знает), Когарасу-Мару, он же Маленькая Ворона — первая катана в мире. До него в Японии делали прямые клоны китайских мечей, и именно он задал направление в развитии мечей в нашей стране. Тысяча триста лет ему… или около того. Но Когарасу-Мару не стал бы таким знаменитым, если бы был просто первым, ведь в отличие от той же Хондзё тот, кто создал его, не так знаменит, как Масамунэ, да и известен мастер, скорее, именно благодаря Когарасу-Мару. Так что этот меч славен своей историей и тем, что был в руках тех, кто эту историю писал. Он не убивал демонов, не рубил сотню человек за раз, он просто был повсюду и никогда не пропадал из виду.
— Какой интересный молодой человек, — произнес Когарасу-Мару-сан, глядя прямо на меня. — Приятно познакомиться, Кеншин-кун, — слегка наклонился он вперед, протягивая свою руку.
Я же, покосившись на дядю, сделал шаг назад. Мне почему-то казалось, что это рукопожатие не просто приветствие. На несколько секунд все замерли, после чего я решил поклониться так и не опустившему руку мужчине.
— Для меня честь познакомиться с вами, Когарасу-Мару-сан.
— Да ладно тебе, дай мне свою руку, парень.
— Мм… — не зная, что делать, я отступил еще чуть назад и вновь поклонился.
— Дай. Мне. Свою. Руку.
— Пошел. Прочь. От моего. Племянника! — встал между нами дядя Ичиро.
— Ого, — выпрямился Когарасу-Мару. — Ты явно выбрал не тот тон, Окава. Я таких, как ты, на завтрак ем.
— Не ты первый говоришь мне это, — придвинулся к нему вплотную дядя. — И все вы заканчивали одинаково — у моих ног!
— Типа крутой, да-а-а? — сократил он расстояние с дядей до минимума. — Может, пойдем выйдем?
— А может, прямо здесь разберемся, а? Или боишься, что злые взрослые тебя за это отругают?
— Даже не надейся здесь спрятаться. Давай-ка выйдем на улицу и посмотрим, что ты собой представляешь.
Я очень хорошо помню тот день. Очень. Уж не знаю почему. И я точно помню, что именно в тот день впервые в жизни я захотел приложить ладонь к лицу и покачать головой. Два взрослых дядьки, две живые легенды наезжают друг на друга, как какие-то гопники из аниме. Самое смешное, что эти двое даже не подозревают, насколько знаменит их соперник. Один совершенно не интересуется оружием и всем, что с этим связано, а второй проспал возвышение первого. Может быть, если бы они знали, во что может превратиться их конфликт, они и поумерили бы пыл, а так ситуацию пришлось спасать Хондзё-сан.
— Прекратите, вы двое! — попыталась она разнять мужчин.
— Э нет. Кто-то должен ответить за свои слова, — ответил на это Когарасу-Мару.
— Вот этим я и займусь — здесь и сейчас, — произнес дядя.
— А на улице типа злые людишки, да? Помешают маленькому мальчику показать себя?
— В отличие от вас мне нечего бояться во внешнем мире.
— Окава-сан, прекратите, — попыталась вклиниться между ними Хондзё. — Когарасу-Мару-сама, вы ведете себя недостойно своего имени.
— Думаешь, мне есть чего бояться? Да я просто жду, когда начнется мировая заварушка, чтобы не бегать за противниками по всему миру. Пусть приходят, я искупаюсь в их крови!
— Так ведь уже были две мировые войны, — произнес Такеши, после чего в зале ненадолго наступила тишина.
— Как были?.. — пробормотал Когарасу-Мару, повернувшись к парню. — Как это две?! Хондзё! — развернулся он к ней.
— Это правда, Когарасу-Мару-сама, — все же смогла она втиснуться между мужчинами. — Прошу, успокойтесь, не стоит затевать бучу по такому смешному поводу.
— Я проспал мировую войну… Две мировые войны! — схватился он за голову. — Как же так, демоны вас всех подери?! Вздремнул-то всего чуть-чуть! Не-э-эт… — присел он на корточки и, продолжая держаться за голову, начал покачиваться.
