Короче, с платой мы определились, осталось разобраться с обучающими матрицами и решить технические вопросы. Как выяснилось, маги из другого мира были заметно более продвинутыми по сравнению с нашими, так что в качестве платы наши знания не котировались. Как сказал дядя, его личные знания — еще туда-сюда, но даже он мог сравниться с тамошними только за счет своих навыков, умений и способностей. Ну и, как ни странно, наши маги обладали в среднем большим количеством маны, чем в том мире.
Самое забавное, что в деле производства каменных пластинок дядя был лишь на подхвате, а организовывала все… кто бы выдумали? Конечно, Кохана. Наша незаменимая юки-онна. Уж не знаю, как они там умудрились работать с простыми людьми, подсовывая им полупрозрачные… да что уж там — призрачные камни, но за пару недель до выпускного я все же отнес Оланду коробочку с первыми пластинами. О, с какой же осторожностью он принимал ее из моих рук!
Определился я и с институтом. Хорошенько подумав, я нашел еще один довод в пользу того, чтобы остаться здесь и не ехать в Токио, — Сумирэ-тян. Она собирается поступать в местный университет, и, раз пошла такая пляска, то оставлять ее у меня нет желания. Так что я решил идти в университет «Тетсу но ичи» нашего славного города Химедзи. Универ специализируется на выпуске спортивных тренеров. Но самое важное, что он ближе всего находится к университету, в который намерена поступать Сумирэ-тян. Это не значит, что они расположены близко друг к другу, просто ближе, чем другой спортивный университет города. У нас их всего два, к слову.
Если поглядеть со стороны, выпуск из школы был совершенно обычным, но для нас, тех, кто заканчивает этот этап жизни, все было по-особенному. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то ходил хмурым. Лично мне было немного грустно, но в целом я радовался, что это наконец произошло. Нас почти весь год готовили к выпуску, а последние месяцы так и вовсе хотелось, чтобы все уже наконец завершилось. Но это у меня — я, например, не имел проблем с экзаменами, а кто-то сейчас только облегчение чувствовал.
Когда меня вызвали к трибуне, где директор вручал дипломы, зал, в котором проходило данное мероприятие, взорвался аплодисментами. Приятно, черт возьми. Меня знают и, уверен, запомнят. Уж кто-кто, а я для школы сделал немало.
После выдачи дипломов перед школой собралась огромная толпа — учащиеся прощались со школой, их родители радовались за детей и общались, и в целом атмосфера была праздничной.
— Вот и все, — улыбнулась подошедшая ко мне Сумирэ-тян. — Теперь мы взрослые.
Искать меня ей не пришлось, так как я ждал ее чуть в отдалении от родни, которая что-то там ей говорила. А когда она сумела вырваться от них, ей не пришлось даже далеко ходить. Лично я дядю уже минут десять как потерял — он был быстро атакован мамочками и утащен куда-то в сторону. Еще бы, внешность у дяди что надо. Это у нас семейное.
— Наконец-то, — усмехнулся я в ответ. — Школа — штука нужная, но я предпочту быть взрослым.
— Раз так… — произнесла тихо Сумирэ-тян. — Скажи, ты ведь возьмешь меня в жены?
Это был очень неожиданный вопрос. И об этом я, признаться, никогда не думал. Будь я чуть взрослее, взял бы небольшую паузу обдумать, и плевать, как бы это выглядело. Я же начал юлить, лишь бы этой самой паузы не было, уже в процессе обдумывая настоящий ответ.
— Ну что ты, в самом деле? Нам еще рано об этом думать. Надо основательно встать на ноги, накопить силу и репутацию. Так-то, конечно, я не против, но надо же еще с родней что-то делать — у меня с ней напряженные отношения, да и про твоих я ничего не знаю. Хотя, в общем-то, плевать, сейчас главное…
— Остановись, — подняла она руку, прикрыв глаза. — Значит, четкого ответа у тебя нет? — произнесла она напряженно.
— Он вроде как есть, говорю же, я согласен, но имеются и нюансы…
— Стоп! — остановила она меня опять. — Я все поняла. Рио был прав. Вы, старые потомственные роды, никогда не примете такую, как я.
— Что? — совершенно не понял я, о чем она говорит. — Какой еще Рио?
— Умехара Рио. И он был абсолютно прав. Стоило только задать вопрос, и ты сразу начал юлить. Я ведь ниже тебя по положению, всего лишь игрушка.
— Да нет же, Сумирэ-тян…
— Попользуешься, а как надоем — бросишь. Знаешь, плевать. Уж лучше полноценный Умехара, чем драбл Окава.
— Что? О чем ты… Сумирэ-тян…
— Мы расстаемся, Окава-сан. Больше мы не пара.
— Но… Это ведь шутка?
— Думаешь, я стану таким шутить? С тобой у меня нет будущего, а Рио мне его даст.
— Да при чем здесь Умехара?! — повысил я голос.
— При чем? — зло усмехнулась она. — Скажем так, — приблизилась она ко мне, почти касаясь губами уха, — в сексе он получше тебя. А тебя, дурачок слепой, вечно будут кидать.
Это был чистый нокдаун. Причем с ножом, предварительно засаженным в сердце. Как же так… как же?.. Так те слухи были правдой? Она мне уже давно изменяет? Может, это шутка? Может, она просто проверяет меня? Не может же быть все так резко и быстро. Наверняка ведь… что-то…
Я смотрел вслед уходящей Сумирэ-тян, а мыслей в голове было все меньше и меньше. Сейчас-то можно признать, что я не только влюбился в нее, но и был где-то даже без ума. Чем она и пользовалась.
В тот момент я оказался полностью разбит. Сумирэ-тян… Моя Сумирэ-тян… предала. Бросила, предварительно предав. Это не укладывалось в голове, как и тот бред, что она говорила о семье, о драблах… При чем тут вообще то, что я драбл?
В общем… В общем, выпуск из старшей школы у меня получился эпичный.
Глава 21
Это были самые паршивые весенние каникулы в моей жизни. То есть, конечно, не каникулы, из школы-то я выпустился… Скажем так, это был худший март в моей жизни. Я не буду говорить о будущем, но за те семнадцать, почти восемнадцать лет — да, худший. Было хуже, когда умерла мама, но если говорить про март, то именно этот был худшим.
Я еще какое-то время надеялся, что вот-вот — и Сумирэ-тян вернется, признает свою ошибку, ну или они поссорятся с Умехара и она вернется… Короче, надежда теплилась, хотя разум и говорил о ее тщетности. Стыдно признаться, но появись она передо мной в тот момент, и я бы простил ей все — и предательство, и злые слова, и глупость… Но она не вернулась. И слава богу, с высоты прожитых лет могу с уверенностью сказать — ни к чему хорошему это не привело бы. После таких плевков в лицо ни о какой счастливой семейной жизни и речи идти не может.
В общем, я пребывал в депрессии. Позже мне было немного стыдно, что в свои годы я поддался этому страшному чувству. Но уж что есть, то есть. Делами я занимался на автомате, да и то далеко не всеми. Про ресторан, например, я на какое-то время просто забыл. Вступительные экзамены я не пропустил только потому, что о них напомнила осторожная Кохана. Вообще из обитателей нашего дома свое поведение в то время не изменил только Когарасу-Мару — он как был гопником-шутником, так им и остался. Остальные же…
