Случайные смерти я видела все время. Видела, как машина сбила женщину. Она перевернулась несколько раз в воздухе и упала. Я шла с мамой из магазина. Мама не заметила, что женщина попала под машину. И никто из прохожих не обратил внимания на аварию. Все шли по своим делам, смотрели под ноги. А я видела, но даже маме не сказала об этом.
Когда я возвращалась из школы, на женщину, которая шла передо мной, упал снег с крыши. Я не знаю, умерла она или нет. Мама сказала, что ее спасли, но я ей не поверила. Я видела, как женщина вдруг упала, а на ее лице лежал здоровенный кусок льда.
Я была всего в нескольких шагах от этой женщины, но отчего-то была уверена – на меня такой кусок льда точно не упадет. Я знала, что не могу утонуть, не попаду под машину и не сорвусь в шахту лифта. Мама же очень боялась такой случайной смерти. Несчастного случая. А я думала, что случаи не бывают несчастными. Значит, так надо. Мне не было жаль этих людей.
На похоронах же я не была ни разу. Мне не с чем было сравнивать. Я не знала, какими должны быть «правильные» похороны. Но когда хоронили Анатолия Петровича, чувствовала одно – так быть не должно. А если это так у всех, всегда, то лучше, чтобы от тебя вообще ничего не осталось – даже праха. Опять же я была уверена, что всех покойников сейчас сжигают и выдают родственникам красивую урну, больше похожую на вазу с прахом. А они потом развеивают прах, или хранят урну на тумбочке для красоты. Я даже не сомневалась – традиция зарывания покойника в землю ушла в далекое прошлое. И никто так больше не делает. Аня мне что-то говорила про отпевание, но я не очень ее поняла. С кем мне было поделиться своими мыслями? Позвонила Инна и сказала, что соболезнует.
– Почему? – не поняла я.
– Ну у тебя вроде как отчим умер…
– Муж моей мамы.
– Возьми с собой валокордин, нашатырный спирт, кофе в термосе. Воду, бумажные платки.
Я записывала по привычке и потом купила в аптеке все по списку.
– Сама позавтракай и накорми маму, – продолжала Инна, – это надолго.
– Хорошо, – ответила я.
– Если станет плохо, остановись и дыши. Глубокий вдох носом и короткие выдохи ртом.
– Почему мне станет плохо? – не поняла я.
– Хочешь, я с тобой съезжу? – предложила Инна.
– Зачем? – опять не поняла я.
Аня дала мне адрес кладбища. До этого она долго рассказывала мне про участок, про венки и еще про что-то.
– Нужны еще деньги, – сказала она, – я взяла семейное захоронение. Если бы я брала только на отца, было бы дешевле.
– Что значит семейное? – не поняла я.
– То, что ты сейчас платишь за свою маму. Там и ей места хватит, – Аня говорила резко.
– Мама тоже умирает?
Аня решила, что я издеваюсь. Она так и спросила:
– Ты издеваешься? Сейчас? В такой момент?
Я не понимала, чем этот момент отличается от всех остальных, но решила Аню не нервировать – может, у нее другое отношение к смерти. Может, она нормальная, в отличие от меня?
Я заехала за мамой и, как велела Инна, накормила ее плотным завтраком. Я вызвала такси, и мы доехали до этого кладбища. Оказалось, совсем близко, но я и не подозревала, что в нашем районе есть кладбище. Что стоит свернуть на незаметную дорогу, разбитую, в колдобинах, как наткнешься на совсем другую жизнь. Там, за кольцевой дорогой, стояли домики, будто дачные. Избушки за заборами, а рядом – кладбище. И церковь.
– Вас подождать? Возьмите телефон. Позвоните, я вас заберу, – сказал таксист.
Я искренне не понимала, с чего все вдруг стали такими предупредительными. Что такого? Ну, кладбище. Ну, умер человек.
Наверное, с точки зрения посторонних людей, мы с мамой были не в себе. Инна меня проинструктировала – взять черный или серый платок. Обязательно покрыть голову. Я так и сделала. Увидев себя в зеркале, рассмеялась – было очень смешно видеть себя в платке. Куртка у меня была одна – зеленая. Инна настоятельно советовала мне обуть удобную обувь, ну я и нацепила белые кроссовки. Очень удобные. Так что выглядела я, наверное, неправильно, но кому какое дело, кто как выглядит? Я собиралась поехать на работу после этого «мероприятия», как я его для себя называла, а там все привыкли к моему странному виду и никому он не мешал.
Мама же тоже оделась как обычно – джинсы, пальто. На голову – свою любимую шапку в бабочках. Бабочки были из стразов. Мама непременно хотела надеть шапку.
– Там наверняка холодно. Мне нужна шапка. Врачи говорят, что нужно в первую очередь утеплять голову и ноги. – Мама крутилась перед зеркалом.
– Хочешь, надень мой платок? – спросила я.
– Нет, ни в коем случае, ты же знаешь – мне категорически не идут платки, – ответила мама.
– Мам, на улице еще тепло. Вряд ли тебе понадобится шапка. – Я не стала говорить маме, что понятия не имела, идут ей платки или нет.
– Нет, я чувствую, что буду мерзнуть. Как я выгляжу? Оставить губы бледными? Или накрасить? Мне очень хочется накрасить губы, но вдруг это не принято?
– Если хочешь – накрась.
Да, наверное, она выглядела странно для вдовы – ярко-красные губы, шапка в бабочках, ничего черного.
Аня говорила, что сначала будет отпевание. Очень удобно – церковь рядом с кладбищем.
Мы приехали. Таксиста отпустили, хотя он медленно, очень медленно разворачивался. Мы остались на каком-то пятачке не пойми где. Церковь была, но стояла в лесах. Ни внутри, ни снаружи – никого. Одинокая палатка и рядом, притулившись, конура «Цветы».
– Может, мы ошиблись адресом? – спросила мама, оглядываясь по сторонам. Возможно, она ожидала увидеть гробы вдоль проселочной дороги, или еще что-то.
– Посиди, я пойду найду хоть одну живую душу, – сказала я.
– Это смешно звучит, я бы даже сказала, очень своевременно – найти на кладбище «живую душу», – хихикнула мама.
На задах полуцеркви, поскольку полной я ее назвать не могла – отсутствовала крыша, которую заменяли доски, я нашла машину. Грязный грузовик.
Водитель дремал, откинувшись на сиденье. Его, по всей видимости, помощник, справлял малую нужду, отойдя на пару шагов от машины.
– Простите, а вы не знаете? Тут вроде бы отпевание должно быть, – спросила я, постучавшись водителю в стекло, – а никого нет. Может, мы ошиблись адресом? Тут рядом есть кладбище?
– А ты кто? Родственница? – водитель был недоволен, что я его потревожила.
– Нет. Знакомая. Дальняя, – ответила я.
– Опаздывают родственнички. Уже полчаса здесь стоим.
– То есть… э… простите, гроб у вас?
– А где ему еще быть? Батюшка тоже еще не приехал.
– А вы не знаете, это надолго?
– Как заплатили, так и надолго.
