Фотографии с места преступления. Руки безвольно раскинуты в стороны. Шея вывернута под неестественным углом. Из разинутого рта вывалился, свесился набок багровый язык. Левая нога сломана выше колена. Наружу, проткнув брючину, торчит осколок бедренной кости. В грудной клетке – дыра, по краям различимы обломки ребер. Крупным планом – темно-лиловое пятно гематомы ниже подбородка. Обе руки сломаны в локтях. Предплечья вывернуты в обратную сторону, из-за чего труп напоминает искалеченное насекомое. Штаны спущены до колен, синюшный от натуги фаллос перетянут у основания тонким витым шнурком.
Трупы Икару были не в новинку. Он знал, куда шел, подавая документы в школу полиции, но сейчас его передернуло. Усмирив разыгравшееся воображение, молодой констебль долистал фотографии до конца. И перелистал заново, прежде чем перейти к предварительному заключению судмедэксперта. Да, он не ошибся. Крови, считай, не было. При всем своем куцем опыте Икар хорошо представлял, сколько бывает крови от колото-резаных ран, оставляемым ножом, сколько – от огнестрельных. Всех шестерых прикончили «твердым тупым предметом» – или?..
Неужели голыми руками?!
Что думает по этому поводу судмедэксперт? Челюстно-лицевая травма. Открытый перелом. Закрытый перелом. Черепно-мозговая. Перелом шейных позвонков. Вывих. «Нанесены с особой жестокостью лицом или лицами большой физической силы, возможно, прошедшим(и) специальную подготовку, с применением приемов рукопашного боя и/или холодного оружия ударно-раздробляющего действия…»
Описание места преступления. Перечень улик. Орудия убийства в перечне не значились. Кто составлял отчет? Сержант Николаидис, дивизион Северо-Восточного округа. Икар открыл базу данных, отыскал сержанта Николаидиса и набрал высветившийся номер.
* * *
– Как жизнь, шалопай? Бьет ключом?
– Угу…
– Что, уже раскрыл дело? Кто убийца? Садовник?
Инспектор Синид упал в кресло напротив, хотел по давней привычке забросить на стол ноги, но в последний момент сжалился над «шалопаем». Разговаривать с подошвами инспекторских ботинок – удовольствие сомнительное.
Оценив поступок, Икар достал из ящика стола гостинец, завернутый в вощеную бумагу.
– Вот, бугаца. Жаль, остыла…
– Взятка! – возликовал Синид, хватая угощение. – Взятка должностному лицу, данная при отягчающих обстоятельствах! Хитёр, бобёр! Теперь, облажайся ты по полной, я не смогу отдать тебя на растерзание капитану! Значит, так, каждому по заслугам: я жую, ты докладываешь…
Рослый, широкоплечий, хорошо сложенный мужчина, Синид излучал спокойствие и уверенность. В его присутствии конфликты мигом сходили на нет. Икар ни разу не слышал, чтобы Синид повысил на кого-то голос. Напротив, самый отъявленный горлопан, будь он полицейский или подозреваемый, в присутствии инспектора начинал изъясняться связно, а главное, без лишнего шума.
– Свидетели? – поинтересовался Синид, когда Икар закончил доклад.
– Глухо.
– Кто вызвал полицию?
– Анонимный звонок. Сейчас проверяют.
– Не отследят. Анонимов никогда не отслеживают.
– А вдруг?
– И не надейся. Анализы крови?
– Алкоголь – у всех. У троих – каннабиноиды, у одного – кокаин.
– Что-то еще?
– Вы снимки смотрели?
– Да.
– Я о выжившем. Стянули штаны, возбудили, член зафиксировали шнурком. Кто? Зачем? Байкеры традиционной ориентации, я выяснял!
– Извращенец? Если накачались дурью, могли и не такое учудить.
– Тут запись с камеры…
– Крепкий парень, – оценил инспектор, когда на записи Тезей, борец из «Элевсина», швырнул в байкеров мотоцикл. – Крутани-ка еще разок.
Пальцы инспектора жили отдельной жизнью, отбивая на столешнице нервный ритм. Икару показалось, что Синид представляет себя на месте борца, примеряет ситуацию: «А я бы так смог?»
– И еще разок…
По экрану ринулись полосы помех. Икар нажал на «паузу».
– Тридцать две минуты камера не работала, – отметил он. – Главное не зафиксировано. Но у нас теперь есть свидетель! А может быть, даже подозреваемый!
– Кто? – изумился инспектор. – Этот бугай? Ты шутишь, парень?
– Первая версия: разборка в табуне. Тезей спровоцировал ее, унизив одного из «лизимахов»…
– Он их всех унизил.
– Одного – в особенности. Выжившего, кстати. Кто-то начал изгаляться над «потерявшим лицо», кто-то за него вступился – и понеслась…
– Вторая версия?
– Разборка между конкурирующими табунами. Подъехали, заранее повредили камеру…
Синид в задумчивости повертел ладонью с растопыренными пальцами – словно откручивал и закручивал вентиль.
– Третья версия – борец?
В вопросе инспектора не было насмешки. Но Икар услышал ее так явственно, как будто над ним смеялся весь отдел. Зардевшись, констебль молча кивнул.
– Вернулся, значит, – Синид сцепил пальцы, хрустнул костяшками. Облизал губы, пробуя версию на вкус. Поскреб ногтем щеку. Мелкие жесты были несвойственны инспектору, и Икар следил за напарником с растущим удивлением. – Вырубил камеру и порвал табун голыми руками? Шалопай, ты сам-то в это веришь?
– Меня учили, что ни одну из версий нельзя сбрасывать со счетов. Даже если версия крайне сомнительная.
– Не сбрасывай. Но разрабатывай первые две. Первую – особенно.
– А Тезей?
– О да, Тезей, – на губах инспектора мелькнула странная мечтательная улыбка. – Это свидетель. Это ценный, мать его, свидетель. Если был другой табун, он мог его видеть. Да мало ли, что еще он мог видеть? Как ты насчет похода в «Элевсин», напарник? Любишь мочилово?
Икар вспомнил синюшный фаллос.
– Нет, – ответил он. – Не очень.
Глава вторая
«Иди сюда! Ты ляжешь рядом!» – «Скотобойня, бордель, бойцовский клуб» – «Тебе понадобится хороший врач-травматолог» – «Хватит, убьёшь ведь…» – «Деда! Колаблик!» – «Я всегда был жесток к тебе.»
1
Тезей
– Пи-ри-фой! Пи-ри-фой!
Публика дурела. Публика сходила с ума.
– Пи-ри-фой!
– Смотри, – велел Керкион. – Внимательно смотри.
Тезей пожал плечами:
– Смотрю.
– Нет, ты не смотришь. Не видишь. Парень, это же смерть твоя, понял?
Тезей еще раз пожал плечами, вернее, передернул, намекая Керкиону, чтобы хозяин клуба убрал руку. Дружелюбную, значит, руку, могучую лапищу, густо поросшую рыжей кабаньей щетиной. С такой хорошо приседать вместо штанги.
