Звери, даже бешеные, так себя не ведут.
Кто же тогда?
Ответ напрашивался сам собой. Дед считает, что всё началось три года назад. Но если принять во внимание эту старую-престарую запись… Детство, вспомнил Тезей. Мое детство. Дед, одержимый Слепой. Калейдоскоп эмоций на дедовом лице. Одно чувство с ужасающей скоростью сменяется другим – так поисковик мощного компьютера перебирает файлы в поисках нужного. Между потоком эмоциональных состояний и последовательностью физических действий не могло, не должно было быть параллелей, и все же они были, выпирали наружу.
Было, быть, были.
Есть.
Дед в состоянии аватары.
Девушка на перекрестке у Козьего въезда.
Букмекер в «Элевсине».
Мальчик, убивающий пса.
По ушам полоснул отчаянный визг тормозов. Тезея швырнуло на спинку переднего сиденья, он чувствительно приложился грудью. Могло быть и хуже, но между грудью и спинкой оставалось сантиметров пятнадцать – особо не разгонишься. Руки самортизировали на рефлексе. Считай, повезло…
«Авария? Мы кого-то сбили?»
Рядом жалобно, как испуганный щенок, скулил Пирифой. Скулёж этот настолько поразил Тезея, что он обернулся на звук, забыв о себе. Нет, Пирифой не расшибся в хлам. Подобрав ноги, он скорчился на сиденье в позе зародыша, забился в угол и, вздрагивая всем телом, закрыл голову руками.
– Что с тобой?
– Вон! Вон отсюда!
Рядом с подголовником возникло лицо таксиста. Каменная маска абсолютного спокойствия категорически не вязалась с криком, воплем, бешеным приказом:
– Вон! Выметайся!
Это не мне, запоздало понял Тезей. И не Пирифою. Таксист смотрел на детектива Эвпаламида, и только на него. В воздухе мелькнул тусклый кругляш. С прытью, какой от него никто не ожидал, Икар поймал монету на лету и сунул в рот.
Я тут не один псих, уверился Тезей. Тут все психи.
– Тренажеры, – сказал Икар.
Он говорил невнятно: мешала монета. И все-таки он говорил:
– Тренажеры. Ты заказал их Талосу.
– Кто заказал? – выдохнул Тезей. – Кто? Какие тренажеры?!
Его вопрос остался без внимания. Детектив потянулся к дверной ручке.
– Кто заказал? – повторил Тезей.
– Талос не мог справиться с новым софтом, – произнёс Икар в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. – Обратился к отцу, отец пришел в ярость.
– Выметайся! – гаркнул водитель.
Щёлкнул замок, дверца начала открываться.
– Тренажёры. Чтобы быть сильным.
Тезей понятия не имел, о чём говорит детектив, но постарался запомнить его слова. Вероятно, они имеют отношение к ролику с мальчиком и собакой…
– Тренажеры, – Икар выбрался из лимузина. – Отец убил Талоса из-за этих чертежей. Зачем нужны тренажеры? Чтобы быть сильным!
Дверь захлопнулась.
– Приношу свои извинения, – буркнул таксист. – Дальше едем без остановок.
Он отвернулся.
Пока машина разворачивалась, Тезей разглядел в окно смутный контур здания. Госпиталь? Слева за углом – служебная дверь, она ведет в морг…
Спотыкаясь и прихрамывая, детектив Эвпаламид брёл к центральному входу.
* * *
Весь остаток пути Тезея преследовали слуховые галлюцинации. В урчании мотора слышался плеск вёсел. Казалось, вёсла опускаются не в воду, а в масло. Скрип на поворотах – не жалобы такелажа, а скрип уключин. Во мгле мелькали смазанные тени строений, а может, рощ и холмов. Вряд ли Тезей сумел бы ответить на вопрос, что он там видит, и видит ли хоть что-нибудь.
Такси остановилось.
– Приехали.
Скрип и плеск исчезли. Урчал мотор на холостом ходу. За окном темнела громада усадьбы. Три освещённых окна: два в правом крыле, одно в левом. Непривычно тихий Пирифой покинул машину следом за Тезеем – парень начал приходить в себя, но всё ещё вздрагивал при каждом шорохе и с опаской озирался по сторонам. Лимузин укатил прочь: мигнул на повороте задними подфарниками, растворился в ночи. Тусклая лампочка под жестяным конусом освещала фрагмент чугунной ограды и закрытую калитку – тоже чугунную, с коваными прутьями решётки и вытертой до блеска латунной ручкой. По ту сторону ограды застрекотал сверчок и резко смолк, будто испугался чего-то.
– Ты в порядке?
Пирифой обернулся так, словно собрался атаковать:
– Ты видел? Нет, ты видел?!
Губы парня тряслись.
– Что видел? Кого?
– Его!
– Детектива?
– Какого, на хрен, детектива?!
– Который к нам в машину сел. Он еще в «Элевсине» был, когда букмекер взбесился…
– Какой букмекер?! Какой «Элевсин»?! Издеваешься, блин?!
– Если не детектив, тогда кто?
– Мой отец! Это был мой отец!
В глазах Пирифоя пылали зрачки: два огненных колеса. Распятые на них близнецы катились, катились, не сходя с места, по миллионам дисплеев и мониторов: вайферы, ноутбуки, плазменные панели телевизоров. Лица искажены страданием. Распялены в крике рты. Языки пламени жадно лижут шкворчащую плоть. Двое людей. Две копии одного и того же человека.
Иксион Флегиас, отец Пирифоя Флегиаса.
– Он сидел рядом, – Пирифой ссутулился, уставился в землю. – Сидел и горел. Молчал. Молчал и горел…
С осторожностью, словно бомбу, готовую взорваться, Тезей взял Пирифоя за плечи:
– Я не видел твоего отца. Я видел детектива Эвпаламида. Это мембранная зона, тут цифрал на мозги давит. Нам показали цифровые фантомы, каждому – свой. Этого не было. Понимаешь? Не было…
Пирифой шмыгнул носом, задышал глубже, ровнее:
– Не было. Я понимаю. Всё я понимаю!
– Ты в норме?
– В норме! Я просто супер!
С решимостью халпийского смертника, готового к самоподрыву, он направился к калитке. До нормы Пирифою было далековато, но приступ паники миновал, сменившись злостью. Он с яростью дёрнул ручку калитки: ещё, ещё, ещё. Ручка лязгала, скрежетала, жаловалась на насилие, но держалась. Калитка не открылась.
– Звонок, – указал Тезей. – Тут звонок есть.
Пирифой замер, тяжело дыша. Прежде чем он надавил вытертую до блеска, латунную, как и ручка, кнопку, Тезей мимоходом подумал: вот бы пальчики с неё снять, с этой кнопки. И с ручки за компанию, до того, как ее залапал Пирифой. О чём я думаю, дурак, какие, к чертям собачьим, пальчики…
Где-то ответил гонг.
– Иду, иду, – проворчали за калиткой. – И нечего ломиться, не в борделе!
5
Питфей
– Ты старый козел! Старый бездушный козел!
