– Все? – из-за двери спросила Эфра. – Я могу вернуться?
Она чувствует, сказал себе Питфей. Раньше я думал, что она подслушивает, но нет, чепуха. Она просто выходит, ждет, шестым чувством определяет, что требования Колебателя Земли удовлетворены, и спрашивает разрешения войти. Знает, что мне неприятно ее присутствие даже за дверью, и тем не менее… Я добился результата, и теперь вынужден платить за это до конца своей жизни.
– Да, конечно.
– Ничего, – сказала Эфра, шагнув за порог. – Это недорогая цена. За Тезея? Нет, совсем недорогая.
Однажды я не подчинился, подумал Питфей. Колебатель Земли потребовал, а я не поставил запись на просмотр. Я был на совещании, я не мог, не имел права… На складе армейских боеприпасов под Коринфом произошла серия взрывов, затем пожар. Подробности в рапорте. Сбой обслуживающей программы, редчайшее стечение обстоятельств. Взрывы спровоцировали обвал в заброшенных шахтах выработанного месторождения хромовых руд. Военный поселок тряхнуло, офицерское общежитие и клуб провалились в трещины. В общежитии были женщины и дети. В клубе шел концерт. Жертвы, жертвы, жертвы. Никто не связал трагедию со мной; никто, кроме меня. Больше я не рисковал.
Вайфер еле слышно булькнул. Еще не открыв сообщение, Питфей уже знал, что оно от Тезея. Будь Питфей суеверным, счел бы, что это знак – требование Колебателя Земли и весточка от внука совпали по времени, выпали как карты, одна за другой в масть. Знак, знамение. К добру, к худу ли? Но нет, Питфей из Трезен был практичнейшим человеком в мире, реалистом, избавленным от нелепой обузы суеверий. Началось, мысленно произнес старик. Да, началось. Что ты там просишь, мальчик? Проси что угодно, я согласен.
5
Тезей
Проснулся он от назойливого жужжания.
Жук-голиаф с механическим упорством насекомого пытался преодолеть случайную преграду. Нет, не жук. На прикроватном столике содрогался в эпилептическом припадке вайфер, поставленный на виброрежим. Гном-зомби восстал в черном гробике; гном скребся, просясь наружу, требуя свежих хозяйских мозгов.
Тезей откинул крышку гроба:
«Адамиди скончался вчера в 23:40. Объявлен траур. Твой дед».
Началось, подумал Тезей. Не зря я четвертый месяц торчу в Кекрополе. Предвиденья деда можно продавать как акции, от покупателей отбоя не будет. Гарантированный доход! Смерть аватара, насильственная смерть. Если дед не ошибается – а дед не ошибается никогда! – нас ждет серия. Убийства аватаров, одного за другим; убийства, до которых никому не было дела, а главное, аватары, до которых никому нет дела… Два года назад. Год назад. Всплеск, тишина. Убойный отдел полиции не поднимают на уши. Отсутствует шумиха в прессе. Нет панических слухов в сети. Ни-че-го! Тишь да гладь, на все плевать…
Время! Время смерти: 23:40. Когда он вчера оставил байкеров? В начале одиннадцатого. Он ушел, а вскоре байкеров, если верить трепачу Влазису, порвала в клочья голая девчонка, спасенная Тезеем от насилия. Кто-то из байкеров был аватаром? Дед почуял его гибель? Полтора часа разницы. Не сходится. Или сходится? Байкер-аватар мог выжить – и отдать концы позже, в больнице.
Так или иначе, проверить надо.
Он вывел на дисплей запрос, подготовленный со вчера. Отредактировал текст: «Скорблю. Где состоятся похороны? Я пока в горы, развеяться. Твой внук.» Когда сообщение ушло, Тезей в ожидании ответа включил ноутбук, приложив большой палец к окошку папиллярного сканера. Извлек список аватар Кекрополя, надежно погребенный в недрах субдиректорий, скопировал данные в поисковую программу – и запустил поиск по новостям.
Дед откликнулся быстро, не прошло и пяти минут:
«О месте похорон родственники не сообщают. Удачного восхождения! Мой руки перед едой, не играй со спичками. Твой дед.»
«В больницах и моргах тело не значится, – расшифровал Тезей. – Доступ к «Аргусу» активирован. Будь осторожен.» Прежде чем войти в систему, он открыл дорожную сумку, достал из бокового отделения прозрачный пакетик с белым кристаллическим порошком, подбросил на ладони. Нет, это для особых случаев. С «тысячеглазым Аргусом» мы друзья, справимся и так.
Заставка системы. Повторное касание папилляр-сканера. Есть доступ. Вход. Карта Кекрополя. Поиск по названию объекта. Ввод: «Козий въезд». Захват локации. Вот и камера – одна-одинешенька. Это удача, это маленькая, нет, колоссальная удача, улыбка фортуны: район глухой, запросто мог попасть в «слепое пятно». Метка камеры горит зелёным, «глаз» работает. Вторая удача: местная шпана или те же байкеры разгрохали бы, недорого взяли.
К удачам Тезей относился с опаской. Удачи предвещали неприятности. Закон равновесия, что ли? Ладно, воспользуемся.
Он выставил время – за пять минут до своего появления – и запустил просмотр. Запись оставляла желать лучшего: мутные контуры дергались, дробились на пиксели, расплывались, вновь собирались воедино. Тени во мраке виртуального Аида, цифровые призраки. Тезей включил коррекцию, поиграл с настройками. Отмотал обратно, на исходную отметку. «Лизимахи» гогочут – звука нет, но по рожам видно – срывают с девчонки одежду, перебрасываются жертвой. В правом верхнем углу…
Тень глухой складской стены. Тень в тени: щуплая фигурка едва различима во мраке. Лица́ не рассмотреть, хоть десять коррекций запускай. Ну его, это лицо. Что мы, крыс не видели?
Влазис не соврал. Он действительно был там.
* * *
Когда уносишь ноги от полиции, сойтись с товарищем по бегству легче легкого – если товарищ, конечно, не профессионал. Подсознательная установка: вместе бежим – значит, свой, можно доверять. Глупость, разумеется; опасная глупость. Бросить на бегу: «Давай за мной! Тут проходняк…» Как будто Влазис, родившийся в мусорном баке проходняка, этого не знает! «Оторвались! По стаканчику?» – и вот вы уже если не друзья, то приятели.
Кофейня папаши Патриноса подвернулась кстати. Ну как – подвернулась? Тезей намеренно вывел к ней Влазиса: после марш-броска надо быть дураком, чтобы отказаться промочить горло. Дураком Влазис был, но идея успокоить нервы, особенно за чужой счет, пришлась ему по душе. Тезею – кофе, крысе – глинтвейн с ромом. Ведь с ромом, да? Наживка нехитрая, но Влазис клюнул с радостью: целоваться полез, дрянь, всего обслюнявил. Случился лишь один прокол: в кофейне горел яркий свет, не чета Силеновому подземелью, и Влазис узнал Тезея.
К этому Тезей был готов:
– Да, я. Байк? Тяжелый, зараза. Поднял на кураже. Потом сдёрнул, от греха подальше. Ты вот остался, а я сдёрнул. Давай, не телись, рассказывай!
Уговаривать Влазиса не понадобилось. Крыса пела бы песни кому угодно, хоть фонарному столбу, а тут такой слушатель! Такой благодарный слушатель! Да еще и участник событий, считай, братан по несчастью – или по счастью, потом разберемся. Тезей сдёрнул, а Влазис остался, вот и решайте, кто из нас чемпион…
Четыре стакана глинтвейна. Каждый по двести пятьдесят грамм. Двадцать минут перегара в лицо. С корицей Тезей мирился, гвозди́ку ненавидел молча. Гораздо труднее было вытерпеть икоту Влазиса, брызги слюны и отвратительную привычку через слово хватать собеседника за пуговицу.
